Немецкий крейсер у берегов Северной Африки подвергся нападению со стороны того, что Берлин назвал "испано-большевистской подводной лодкой''. Берлин теперь требовал, чтобы Англия и Франция участвовали в военно-морской демонстрации в Валенсии. Франция, патрулируя французскую границу с Испанией, потребовала, чтобы Португалия патрулировала свои границы, через которые Италия и Германия вели свои поставки. Когда Португалия отказалась, Франция вывела свои патрульных и оставила все дороги, ведущие в Испанию, открытыми. Вот так это пошло. Один кризис за другим, и нет способа остановить их. Всем было очевидно, что Франко в одиночку не мог победить свой народ. И если "невмешательство" будет фактически исполнено, то фашисты будут разгромлены. Италия и Германия были тверды, чтобы этого не произошло. Любой ценой их человек должен победить.
Что хотят англичане? Им было трудно определиться. Все варианты были болезненными. Очевидно, что они не могли позволить красным создать себе крепость на атлантическом побережье и взять всю Европу в клещи. Англичане владели значительной собственностью в Испании, например, медными рудниками на Рио Тинто, незаменимыми в производстве вооружения. И, конечно, они не хотели забастовок и красных комиссаров на этих рудниках. С другой стороны, может быть смертельно опасно в военное время иметь немецкие подводные лодки, базирующиеся на Атлантике, и Францию, заключенную в нацистские клещи. В целом, казалось, что лучше, чтобы обе стороны дрались друг с другом, пока не исчерпывают сил, а затем можно было бы создать компромиссное правительство, которому англичане могли бы кредитовать деньги. Единственной проблемой было, что ни одна из сторон не была готова признать, что её силы исчерпаны. Это была война на смерть, которая была плоха для торговли и всякого рода инвестиций.
На Даунинг-стрит, возникал один кризис за другим, и люди стали терять самообладание. Даже в самых эксклюзивных гостиных, среди английских леди и джентльменов, были замечены признаки невоспитанности. Среди гостей в коттедже Уикторпа был автор романов, очень популярных в интеллектуальных кругах Лондона. Он отличался легкомысленным поведением и был великим ловеласом, несмотря на растущую лысину. В своих взглядах он был практически фашистом, и не обижался на такое определение. Ланни встречал его на разных приёмах и вечеринках, и знал, что он был доверенным лицом его фашистского зятя Витторио ди Сан-Джироламо. Когда Джеральд Олбани заметил, что проблема была в том, что никто не может доверять слову Муссолини, "такому приставале", этот романист взорвался. — "Боже мой, в каком мире, вы думаете, вы живете? Вы воображаете, что вы можете иметь дело с этими итальянскими красными, как с учениками вашего класса воскресной школы? Они анархисты, бросающие бомбы, головорезы, и прежде чем Муссолини успокоил их, они захватили половину заводов в Италии. Вы думаете, что вы знаете, как иметь дело с людьми такого сорта? И когда вы должны будете найти людей, чтобы сделать ту же работу в Англии, вы думаете, что они будут вежливыми прихожанами, как вы сами?"
"Я не говорю Муссолини, как управлять Италией", — мягко ответил человек из министерства иностранных дел. — "Но когда он просит права блокировать испанские порты и задерживать британские корабли, выходящие из них, то я, естественно, должен учитывать то, что он предлагает взамен, и могу ли я верить тому, что он мне обещает".
"Все, что я могу сказать", — ответил романист, — "когда в вашем доме убийца, и вы вызвали полицию, то ожидаете, что они сначала начнут стрелять, а уже потом представлять свои документы".
VIЛанни Бэдд будет слушать и мало говорить. Только иногда задаст точный вопрос, чтобы направить разговор, когда это можно будет сделать. Он запомнит детали, которые могут иметь важное значение. Характер государственных деятелей и их тайные цели. Позиции крупных промышленников, состояние известных движений, военные приготовления той или иной страны. Уединившись в своей комнате, он напечатает информацию и адресует её Гасу Геннеричу, не отправляя письмо с другой почтой, идущей из замка, а сохраняя его, чтобы бросить его в обычный почтовый ящик.
Сделав это, он почувствует удовлетворение, которое сменится депрессией. Он попал под обаяние Рузвельта, но чары действовали не всё время. Профессор Олстон предупредил его, что у ФДР был "впечатлительный" темперамент. Он был полон сочувствия к Испании, слушая рассказ Ланни, но так может случиться, что на следующий день к нему придёт высокий иерарх Святой Церкви, и он услышит рассказы о монахинях, политых маслом и сожженных испанскими красными? И должен ли он верить этим историям, во всяком случае, пусть прелат уйдёт в надежде, что он им поверил.
Во всяком случае, даже с самыми лучшими намерениями, мог ли он поглотить все факты, поступившие к нему? Какой мозг должен был бы быть в этой большой голове, чтобы классифицировать и сохранить их все! Президент Соединенных Штатов должен иметь сотни людей, работающих для него и приносящих ему информацию. Тысячи должны посылать ему по собственной инициативе. Куда все это идёт? Кто всё это читает и учитывает? Ланни представил, как Гас приносит его доклады и добавляет их к стопке
