Это был предмет, который уже обсуждался в деталях, и Ланни устал от этого. Он сказал: "Готовы ли вы дать мне своё согласие, или вы хотите иметь время на обдумывание?"
— Я вижу, что вы безнадежно предвзяты ко мне, Ланни. Где я возьму деньги на дорогу?
— Как только вы дадите мне знать, мой друг Джерри Пендлтон встретит вас на вокзале в Каннах и даст вам билет на поезд в Марсель, билет на пароход в Кадис и тысячу франков на пропитание в пути и путешествие в Севилью. Армия, я уверен, будет рада встретить вас.
Уязвленный бывший авиатор сидел, глядя перед собой, иногда кусая губы. Он был похож на угрюмого и сильно раздосадованного фашиста. И Ланни подумал: "Пусть их будет больше в таком состоянии". Он всегда видел зятя в роли, которой этот зять гордился. Роли бомбометателя на незащищенные абиссинские деревни и иприта на дороги, по которым шли босые аборигены.
— Вы круто обошлись со мной, Ланни. Вы должны знать, что Марселина любит меня, и не хотела бы, чтобы такое случилось.
— Вы можете всё рассказать Марселине об этом, если вы думаете, что это поможет вам. Но это не изменит мое отношение. Я предлагаю вам шанс сохранить свое имя и начать жизнь сначала.
— Но что во имя Бога делать Марселине и ребенку?
— Марселина свободный человек, и выбор будет принадлежать ей. Если она захочет уехать с вами сегодня вечером, я дам ей деньги. Если она захочет остаться здесь и приехать позже, я дам ей деньги тогда.
— Но рано или поздно Марселина захочет вернуться навестить свою мать, и как я объясню, что не смогу ее сопровождать?
— Я полагаю, вы можете сослаться на свои военные обязанности. Марселине всегда будут рады в доме её матери, но вы никогда не приедете сюда до тех пор, пока я жив. На тяжкое уголовное преступление нет срока давности, и в моем определении ничего не изменится. Эти картины спокойно находились в хранилище в течение более двадцати лет, и я хочу знать, что они будут здесь в следующий раз, когда я вернусь.
— Вы не верите моему слову, что я искренне сожалею, и что никогда больше не прикоснусь к ним?
— Простите, Витторио, вы дали мне урок, что ваше слово ровно ничего не стоит. Моя мать дала вам деньги на обещание бросить играть в азартные игры, а вы постоянно нарушали его. А дом это место, где люди верят и доверяют друг другу, а вы исключили себя из нашего дома.
— Вы хотите знать, что я думаю о вашем поведении, Ланни? Вы по-прежнему красный в душе. Я убедился в этом, когда вы прибыли в Испанию, чтобы помочь этой проклятой змее Альфи.
— Вы можете думать что угодно, Витторио, но не делайте ошибку говорить об этом. Помните, что вы взяли деньги, чтобы принять участие в освобождении этой змеи.
— Я взял деньги, но я никогда ничего не делал. Я наблюдал за вами, чтобы убедиться, что вы не нанесли вред нашему делу.
— Это ваша история, и не забудьте, как слабо она выглядит. Ваш лагерь полон шпионов и предателей, и если вы когда-нибудь запачкаетесь, вам будет трудно отмыться. Я расскажу вам о себе. Я видел так много мошенников среди политиков во всех лагерях, и я решил оставить их в покое и заняться своими собственными делами. Что касается вас и меня, то я думаю, что будет справедливо, что я промолчу о том, что я знаю о вас, а вы о том, что вы обо мне думаете. Хотите возразить?
— Нет, конечно, что еще я могу сделать? Я не хочу позора на свою жену или испортить будущее моего сына. Но я говорю вам, что я когда-нибудь вернусь во Францию и на моих собственных условиях.
— Возможно, вы войдёте во главе армии. Если это так, то я надеюсь уехать до того, как начнут падать бомбы.
Ланни сел за стол и написал: "По требованию я обещаю выплатить Ланни Бэдду сумму в восемьдесят тысяч франков за полученный эквивалент". Он поставил дату, а Капитано подписал расписку и вышел.
VIIВ деревне он сел на трамвай в Канны, а оттуда позвонил своей жене и сказал, что он получил в итальянском консульстве телеграмму с приказом немедленно прибыть в Севилью. Он ошибся и пробыл в отпуске больше положенного.
Марселина, конечно, была очень расстроена. Что же ей делать? Конечно, она не могла взять маленького ребенка в такую долгую поездку в охваченную войной Испанию в летнюю жару, которая так скоро наступит. — "Я должна подождать некоторое время, Витторио, и, возможно, перестав кормить грудью ребенка, оставить его здесь".
"О, Ланни, что ты наделал!" — воскликнула сердобольная мать в уединении своего будуара. — "Разве ты не знаешь, как она его любит?"
"Это ее несчастье, что она сделала плохой выбор", — ответил жестокосердый сын. — "Она выбрала свою собственную постель, но ей не следует лежать в ней на одну ночь дольше, больше, чем она захочет".
— В Южной Испании такой жуткий климат и комары! Ты не должен был этого делать, Ланни! Это было слишком жестоко!
"Легче на поворотах, старушка" — ответил он. Эту фразу он узнал в грубой земле янки. Ведь он не рассказал ей, как "жесток" он был, оставив ее думать, что молодой муж уехал из-за своего болезненного смущения.
Витторио объяснил Марселине, что у него было много дел в Каннах, и попросил ее упаковать свои вещи и приехать проводить его. Кроме того, не будет ли Ланни достаточно любезен, чтобы сделать заказ бюро путешествий посодействовать его отправке?
Ланни был счастлив быть любезным. Он позвонил своему старому другу Джерри и пообещал выслать по почте чек при получении счета. Он дал Марселине тысячу франков в конверте, и на этом покончил с этим делом. Он был рад, что он не должен присутствовать при расставании, и убедил свою мать отправить ее прощальные пожелания через посредника. Пусть молодая пара проведёт свои последние часы вместе и решит свои проблемы по-своему. Ланни сам слез не проливал. Он всегда любил дом своей матери, но потерял интерес к нему с появлением там фашистского бывшего авиатора. Теперь Ланни сможет оставаться там какое-то время, ходить на рыбалку с Джерри, играть в теннис и плавать. И пусть в его сердце вернётся немного радости жизни.
VIIIНо он не мог уйти от
