А Ланни обосновался в замке с массой круглых башен разных размеров, на стенах которого были зубцы. Современные части были с другой стороны, чтобы не портить эффект. После краткого посещения своей дочери, Ланни занялся своей необычной работой. Он прибыл в важный момент, когда граф Уикторп вернулся из города вместе с гостем, которому Ланни не нуждался ни в представлении. Они встречались в Бергхофе во время визита Шушнига. Он был одним из адъютантов фюрера и занимал специальное привилегированное положение, так как командовал ротой, в которой Ади был ефрейтором во время мировой войны. Капитан Фриц Видеман был большим, крепко сложенным парнем с тяжелыми темными бровями и впалыми щёками. Фанатичный нацист, но и обходительный светский человек. От него Ланни узнал, что должно было случиться с Австрией на самом деле, он был одним из военных, которому было поручено сказать австрийскому канцлеру, что произойдёт с ним.
Джеральд Олбани только что вернулся с особо секретного визита к Гитлеру, Риббентропу и Герингу. Несомненно, он представил им важные предложения британского правительства, и теперь, по всей вероятности Видеман прибыл с ответом. Ланни прочитал о прибытии гауптмана в лондонских утренних газетах вместе с официальным опровержением того, что он имел какие-либо дипломатические поручения, или говорил с кем-нибудь из кабинета. Конечно, имелось в виду противоположное тому, что было там сказано. Британская дипломатия действовала по формуле, что ложь была неправдой, сказанной человеку, который имел право знать правду. Но британская общественность не была включена в этот священный реестр. В конце этого вечера Ланни услышал из собственных уст Видемана, что у него был вчера разговор с лордом Галифаксом, министром иностранных дел Великобритании. Галифакс сопровождал королевский визит в Париж, так что Ланни мог догадаться, что он нес немецкие предложения французам.
XАгент президента находился здесь в самом центре интриги, которая должна определить судьбу Европы в течение длительного времени. Никогда еще он не должен был вести себя более настороженно, чем даже в ту душераздирающую ночь, когда он помогал совершать налёт на Шато-де-Белкур. Он рассудил, что ни Седди, ни сдержанный Джеральд не будет обсуждать эти ультра-тайные дела в присутствии других гостей или прислуги. Проблема Ланни состояла в том, чтобы оставить только одного из этой группы, и изловчиться, чтобы вопрос был поднят этим человеком, а не Ланни. Часто человек может дать намёк, не понимая все значение своих слов.
Первое, что надо было сделать, это установить общественно-политический статус Ланни, если это так можно было бы назвать. Осуществляя свою привилегию поднять новую тему разговора, он сказал: "Между прочим, Видеман, вы помните, что вы выразили скептицизм по этому поводу параномальных явлений. Была ли у вас возможность поговорить с Гессом о том, как он провёл свои эксперименты со мной в Бергхофе?"
"Нет", — сказал немец. — "Как они прошли?"
— Была одна вещь, которая может представить интерес для военного человека. Рудольф получил то, что якобы являлось сообщением от солдата, который был в окопах с ним в Вердене и был убит через несколько минут после того, как Рудольф сам был ранен. Он сообщил несколько деталей, которые подтвердил Руди, и он рассказал фюреру о них в моем присутствии. Это произвело большое впечатление на них обоих. Затем, обращаясь к Ирме: "Это была мадам, наш старый польский медиум. Я взял ее в Берхтесгаден для Гесса попытать удачу".
Они поговорили некоторое время об этом предмете, который был увлекательным и в то же время полностью безопасным, так как духи никогда не занимались политикой, по крайней мере, по мнению Ирмы или Ланни. Она рассказала о сообщениях, которые должно быть пришли от её отца. Седди рассказал о призраке, который появлялся временами в самой старой башне этого замка, но который, возможно, был испуган в результате недавних изменений Ирмы, так как он не появляется в последнее время. Этот разговор служил двум целям тонкого интригана. Это позволит гауптману, вернувшись в Бергхоф, сообщить о том, что сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт был близким другом графа и графини, как он и утверждал. И, что не менее важно, убрать в сознании Седди и Джеральда любые сомнения относительно истинности рассказов Ланни о том, что он находился в Бергхофе во время визита Шушнига.
XIПосле кофе и сигар чиновники министерства иностранных дел извинились и отправились со своим гостем в кабинет его светлости. Это оставило Ланни наедине с Ирмой, что могло бы доставить неудобство для некоторых "бывших", но не для этой социально подготовленной пары.
"Ты за последнее время очень сильно изменил свои взгляды, Ланни", — заметила женщина. — "Мне трудно понять это".
"Ну, должен же я рано или поздно повзрослеть", — сказал он.
— Если бы ты сделал это немного раньше, то у нас не произошёл бы разрыв.
Это было мило с ее стороны, и Ланни не хотел выглядеть хуже. "Тогда бы у тебя не было бы такого большого старого замка", — возразил он с улыбкой.
Ирма была в положении, так это вежливо называлось, и достигла той стадии, когда ей приходилось двигаться медленно. "Пойдем, нанесём визит Бьюти?" — предложила она, и, конечно, Ланни согласился сопровождать ее. Они прошлись по поместью в прекрасные английские сумерки, которые бывают в конце июля месяца. Фрэнсис уже уложили спать, потому что она жила строго по графику. Всё было совсем как в старые времена с Бьюти и ее мужем и Ирмой и ее "бывшим". Они поговорили о ребенке некоторое время, а затем Бьюти, наиболее тактичная среди них, предложила пригласить другую бабушку Фрэнсис поучаствовать в разговоре. Миссис Фанни Барнс занимала виллу в поместье, где она жила со своим братом, пожилым отставным
