Глумление это на Соборной площади, перед гостиницей Губкина, продолжалось бесконечно долго.
После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки. Толпа задвигалась, но в это время с балкона послышался грозный окрик: «Стой, буду стрелять из пулемета», — и толпа отхлынула.
Не менее двух часов тешился народ. Отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его. Вновь тронулась вперед та же повозка, с той же печальной поклажей. За повозкой двинулась огромная, шумная толпа, опьяненная диким зрелищем и озверевшая. Труп был уже неузнаваем: он представлял собой бесформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю и пр.
Но этого все еще было мало: дорогой глумление продолжалось, к трупу подбегали отдельные лица из толпы, вскакивая на повозку, наносили удары шашкой, бросали камнями и землей, плевали в лицо. При этом воздух оглашался грубой бранью и пением хулиганских песен. Наконец, тело было привезено на городские бойни, где его сняли с повозки, и, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевистской власти. Языки пламени охватили со всех сторон обезображенный труп; подбежали солдаты и стали штыками колоть тело в живот, потом подложили еще соломы и опять жгли. В один день не удалось окончить все работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами.
Имеются сведения, что один из большевиков, рубивший труп генерала Корнилова, заразился трупным ядом и умер.
Прошло несколько дней, — и вот по городу двигалась какая-то шутовская процессия ряженых, ее сопровождала толпа народа. Это должно было изображать похороны Корнилова. Останавливаясь у подъездов, ряженые звонили и требовали денег «на помин души Корнилова».
5 апреля в «Екатеринодарских «Известиях» на видном месте была помещена заметка, начинавшаяся следующими словами: «…в 12 часов дня, отряд т. Сорокина доставил в Екатеринодар из станицы Елизаветинской труп героя и вдохновителя контрреволюции — ген. Корнилова».
Далее в заметке говорилось: «после фотографирования труп Корнилова был отправлен за город, где и был предан сожжению.
Когда 6 августа 1918 года представители Добровольческой Армии прибыли из Екатеринодара в колонию Гнадау для поднятия останков генерала Корнилова и полковника Неженцева, то могила Корнилова оказалась пустой; нашелся в ней один только небольшой кусок соснового гроба.
Председатель Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России».
Прочитав до конца жуткий текст сообщения, Павел вздрогнул, вытер слезы, встал с табурета и в присутствии других офицеров громко прорычал:
— Не будет предателям покоя, пока я живой. Немцам продали жиды-большевики благополучие России, разорили армию и растоптали своим безверием наше православие. У них своя вера, на нашу веру им наплевать. Я больше чем уверен, скоро они станут разрушать церкви и убивать священников. Месть и только святая месть сможет успокоить и укрепить мое надорванное сердце…
— Кабы до нас люди не мерли, и мы бы на тот свет дороги не нашли, — неожиданно выдавил из себя пословицу курносый, с лицом в веснушках, молодой солдатик.
На него сразу все зашикали. Он понял, что сморозил глупость, оказавшуюся не к месту и не ко времени.
* * *В своей книге «Конь вороной» террорист Борис Савинков, печатавшийся под псевдонимом В. Ропшин, так писал о «правоте» всех участников гражданского кровавого противостояния в России через «заблуждения»:
«Субъективно, конечно, все правы… Я боюсь, что найдутся в России крестьяне или рабочие, которые не поймут меня, которые не поймут моей жизни и которые подумают, что я был врагом народа. Вот это неправда… Я заблуждался».
Вот оно — лицо заблуждавшихся в гражданской бойне, которая людей в этой самой схватке превращала в зверей…
Философские пароходы
Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно.
Лев ТроцкийЛюбая социально-политическая революция меняет миропонимание, постепенно изменяет мировоззрения членов нового общества, становящихся его адептами. Старые силы свергнутых классов всегда мешали выстраиванию новой государственности.
В мае 1922 года В. И. Ленин предложил заменить применение смертной казни для активно выступающих против советской власти высылкой за границу.
Тогда же Ленин в своем письме Ф. Э. Дзержинскому высказал мысль, что журнал «Экономист» — «…явный центр белогвардейцев… Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу».
Насильственную высылку интеллигенции многие современные историки сравнивают с интеллектуальным террором. Давайте рассмотрим это явление под лупой анализа процесса борьбы с инакомыслием. Не все с восторгом вспоминали ту Россию, которая стонала под игом крепостничества и самодержавия.
В 1908 году Александр Блок в стихотворении «Россия» писал:
Довольно: не жди, не надейся,Рассейся, мой бедный народ!В пространство пади и разбейсяЗа годом мучительный год!Века нищеты и безволья.Позволь же, о родина мать,В сырое, в пустое раздолье,В раздолье твое прорыдать…Туда, где смертей и болезнейЛихая прошла колея,Исчезни в пространство, исчезни,Россия, Россия моя!Заметь, читатель, ненависть к той лапотной, непредсказуемой с «веками нищеты и безволья» России заканчивается двойным повторением Отчизны с любовью к ней. Заметьте — год 1908-й! От первой революции прошло всего три года, до новых революций оставалось времени в три раза больше — девять лет. Поэт Н. А. Некрасов еще раньше писал:
Что ни год — уменьшаются силы,Ум ленивее, кровь холодней…Мать-отчизна! Дойду до могилы,Не дождавшись свободы твоей!Но желал бы я знать, умирая,Что стоишь ты на верном пути,Что твой пахарь, поля засевая,Видит ведренный день впереди;Чтобы ветер родного селеньяЗвук единый до слуха донес,Под которым не слышно кипеньяЧеловеческой крови и слез.Как видим, оба великих интеллигента, творческие художники слова, ждали перемен в обществе, оставаясь патриотами России.
Да, в тяжелые для России дни в Феврале и Октябре 1917 года многим пришлось пережить в Петербурге весь ужас событий. Что-то доселе спавшее, как писал Андрей Белый, всколыхнулось. Почва зашаталась под ногами…
А начиналась борьба с инакомыслием так.
Газета «Правда» от 31 августа 1922 года сообщала, что из страны высылаются представители интеллигенции, настроенные против советской власти:
«Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему… будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима».
Можно считать саму высылку неугодных за границу жестким ответом властей, радикальным методом борьбы с инакомыслием, но если сравнивать с судами над подобными высылаемых со смертельными приговорами, то данную меру можно считать гуманной.
Советская власть отправила за границу многих выдающихся деятелей науки и культуры: одного из основателей отечественной социологии Питирима Сорокина, конструктора паровых турбин Всеволода Ясинского, экономиста Николая Кондратьева, экономиста и
