То, что окопы отрыты на западной стороне от реки, тоже мало что значит. Вдруг они остались от наших заслонов, а фашисты не стали копать другие траншеи. Зачем возиться в земле, когда их войска, по словам лейтенанта, уже подошли к Сталинграду.
Есть где укрыться на первое время, вот и прекрасно. К тому же очень удобно обороняться от советских солдат, выходящих из окружения. А их, как всегда при больших наступлениях, должно оказаться немало.
Время от времени командир пехотинцев поднимал к глазам окуляр. Напряжённо смотрел вперёд и старался понять, в какой армии служат солдаты, которые стоят у моста через реку.
Минут через десять они подъехали к концу стоящей колонны на расстояние в один километр. Только тут сержант разглядел, что на всех бойцах и офицерах советская форма, и, наконец, успокоился.
За то время, пока «полуторка» добиралась от пригорка к мосту, здесь потушили горящие автомобили. Сбросили их с дороги, и переправа возобновилась с той же неторопливостью, что шла до начала бомбёжки. Впрочем, Павел не очень долго гадал, почему очередь движется так медленно, словно вокруг не идёт война и никто никуда не спешит.
К машине подошёл капитан в пыльной донельзя форме. За его спиной стояли два рядовых с рожковыми автоматами «ППД» в руках и настороженно смотрели на водителя и его пассажира. Офицер заглянул в кабину и привычно спросил:
– Кто старший?
Олег выскочил из «полуторки». Вытянулся во фрунт и доложил:
– Командир пехотный роты лейтенант Станислав Митрофанов. – Поймал на себе удивлённый взгляд офицера и немедленно объяснил: – Он ранен в голову, находится без сознания наверху.
Капитан встал на подножку. Заглянул в открытый кузов. Увидел бледного командира и старшину, которые лежали без явных признаков жизни. Оглядел всех остальных. Насчитал шестнадцать бойцов и отметил, что четырнадцать имели ранения разной тяжести.
Устало спустился на землю и обратился к Олегу:
– В связи с тем что лейтенант находится без сознания, вы, как старший по званию, принимаете команду над этим подразделением. Приказываю отобрать среди раненых тех, кто ещё может находиться в строю. Снять с машины миномёты, все пулемёты и боеприпасы. Перенести их к окопам и сдать старшине пехотинцев. Вы и ваши люди поступаете под его руководство. Можете выполнять.
Капитан махнул рукой в сторону ближайшей траншеи, возле которой стояло десятка два хмурых солдат с «трёхлинейками». Дал двум автоматчикам команду оставаться на месте и проследить за исполнением приказа и двинулся в сторону от машины.
Вошёл под неказистый навес, сделанный из тонких жердей и куска маскировочной сетки. С трудом опустился на стопку ящиков из-под патронов. Снял с седой макушки фуражку с тёмным пятном наверху тульи. Достал из кармана полевой гимнастёрки несвежий платок и вытер пот, обильно проступивший на лбу.
Олег подождал, пока командир вновь наденет потёртый головной убор. Шагнул к нему и сказал так, как повелевает устав:
– Товарищ капитан, разрешите доложить?
– Докладывайте, – вздохнул офицер.
Сержант сообщил, что мин к миномётам нет. Замолчал и выслушал разрешение оставить орудия в кузове. Достал из кармана донесение в штаб, написанное лейтенантом-танкистом. Протянул офицеру и спросил, что ему делать с этой бумагой.
– Передайте рапорт водителю, – приказал капитан. – Пусть отвезёт его вместе с ранеными в тыл наших войск и сдаст в какой-нибудь штаб. Там разберутся.
Олег разочарованно козырнул. Вернулся назад и отдал Павлу помятый листок. Встретился с парнем глазами. Понял, что тот слышал весь разговор, и не стал ничего говорить. И так всё понятно.
Вскочил на подножку. Велел встать тем, кто не имеет ранений, и тем, кого только задело касательной пулей. Таких набралось всего пять человек: ефрейтор, рядовой-миномётчик и трое бойцов, у которых были неопасные попадания. Причём не очень глубокие и такие, что не мешали стрелять.
Одному зацепило левую часть головы и сорвало клок кожи с виска. Другому пробило мягкие ткани бедра, но не так, чтобы он потерял способность ходить, а стал лишь немного хромать. Третьему сорвало часть мышцы с плеча. Кровь у всех уже не текла. Раны болели, но было терпимо.
Сержант приказал отложить «трёхлинейки» в сторонку и заняться срочной разгрузкой. Снять с машины «максимы», «ручники» и патроны с гранатами.
Павел тоже влез в тесный кузов и стал помогать пехотинцам. Скоро там осталось всего два «дегтярёвых» из тех восьми, что взяли с кургана, и шесть полных дисков с патронами. Парень присел, чтобы взять один пулемёт.
Олег наклонился к нему и тихо сказал:
– Здесь стоит заслон, в котором не больше роты бойцов. Я посмотрел, у них есть свои пулёмёты. Так что нам уже хватит такого добра, оставьте пару себе. Не то наткнётесь в дороге на фрицев, а отбиться окажется нечем.
Он взял с пола чью-то шинель и накрыл два «ручника». Подвинул к ним части разобранных миномётов и положил сверху так, что стрелковое оружие скрылось под деталями артиллерийских орудий.
Закончив работу, «грузчики» спустились на землю. Встали возле машины и стали ждать новых команд. Автоматчики заглянули в кузов, опустевший наполовину. Убедились, что лежавшие в нём солдаты имеют достаточно серьёзные раны, и доложили об этом своему капитану. Тот приказал посадить в «полуторку» ещё столько увечных бойцов, сколько поместится, и отправлять её в путь.
Павел простился с пятью пехотинцами, с которыми познакомился возле кургана. Взял у Олега пачку солдатских книжек, что они собрали в лесу и возле станицы. Крепко обнялся с приятелем, с которым они столько вместе всего пережили, и, понурившись от большого расстройства, вернулся в кабину.
Шагнул к дверному проёму и поднял голову от подножки. Увидел, что в машине кто-то сидит. Присмотрелся и понял, что это раненный в плечо «особист» в пыльной синей фуражке.
Парень невольно напрягся. Взглянул на погоны сержанта госбезопасности и вспомнил, что этот чин равен армейскому лейтенанту. На коленях попутчика лежал автомат «ППД», но не с рожком, как у солдат капитана, а с круглым диском на семьдесят с лишком патронов.
Не зная, как обращаться к такому соседу, парень просто спросил:
– Разрешите начать движение?
– Давай вперёд, рядовой, – приказал пассажир из грозного ведомства.
Павел завёл двигатель и тронулся с места. Около километра пути он ехал по просёлку, обе обочины которого были завалены разбитыми и сгоревшими грузовиками, тракторами и сельскохозяйственными машинами. Телег с мёртвыми лошадьми и разбросанными вокруг пожитками здесь тоже оказалось достаточно.
Миновав полосу уничтоженной техники, «полуторка» попала на узкий мост, похожий на тот, что их «дивизионка» защищала возле станицы. Деревянный настил был местами пробит осколками разных размеров, а в двух местах виднелись круглые дыры от бомб.
Каким-то чудом они не взорвались. Прошли сквозь подгнившие доски и канули в реку. Увязли в глубоком илистом дне, где и пропали бесследно. Что было и к лучшему.
До самого вечера Павел вёл грузовик
