— Неоценимая помощь.
— Она вроде бы переехала в Лос-Анджелес совсем недавно.
— На ней был серебристый пояс, — вспомнил Стар. — С прорезанными звездами.
— Еще я пытаюсь выяснить про Пита Завраса. Звонила его жене.
— И что?
— У них там все ужасно — пришлось продать дом, она тяжело болела…
— А с глазами у него безнадежно?
— Про глаза она ничего не знала. Даже не подозревала, что он начал слепнуть.
— Интересно.
Стар поразмыслил над этим по дороге к кафе, но дело представлялось таким же смутным, как утренний разговор с Родригесом. В вопросах чужого здоровья он разбирался слабо — ведь его не заботило даже свое собственное. В проулке рядом с кафе он посторонился, пропуская открытый электрокар, забитый девушками в костюмах эпохи регентства — со съемочной площадки привезли массовку. Яркие платья трепетали на ветру, юные загримированные личики оборачивались на него с любопытством, и он улыбнулся в ответ.
Одиннадцать боссов и их гость, принц Агге, собрались за обеденным столом в приватном зале студийного кафе. Денежные воротилы и владыки студии, в отсутствие гостей они всегда обедали в тишине, лишь изредка нарушаемой вопросами о женах и детях или замечаниями о текущем деле. Восемь из десяти были евреями, пятеро из десяти (среди них грек и англичанин) родились вне Америки. Всех их связывало давнее знакомство, сложилась своя иерархия — от старика Маркуса до старика Лиенбаума, который некогда купил самую выигрышную долю акций во всей отрасли и которому запрещали тратить на кинопроизводство больше миллиона в год.
Старик Маркус до сих пор славился опасной изворотливостью в делах: безотказное чутье предупреждало его о засадах и вражеских происках, и чем плотнее его норовили окружить, тем грознее он становился. Его бледное лицо обрело такую неподвижность, что даже те, кто раньше замечал рефлекторное подергивание внутреннего уголка глаза, теперь — по милости природы, прикрывшей веко порослью седых волосков — оказывались бессильны проникнуть за неуязвимую броню.
Он оставался старейшим из одиннадцати, Стар был младше всех — и уже не так разительно отличался от них возрастом, как в свои двадцать два, когда впервые сел за этот стол. Тогда — в большей мере, чем сейчас — он был финансистом среди финансистов, мог подсчитать в уме расходы с быстротой и точностью, повергавшей коллег в изумление. Несмотря на легенды о евреях-дельцах, ни один из десятки не обладал талантом или хотя бы выраженными способностями в этой сфере, достигнув успеха за счет разнообразных и временами противоречивых качеств. Однако в любой группе традиция удерживает на плаву и самых несведущих, и удовлетворенно полагаясь на оценки и вычисления Стара — юного гения, как его называли, — они гордились его достижениями как своими, словно болельщики на футбольной игре.
Той способностью Стар пользовался и теперь, хотя, как мы вскоре увидим, она сделалась далеко не главной.
Принц Агге сидел между Старом и главным юристом компании Мортом Флайшекером, напротив него расположился Джо Пополос, владелец кинотеатров. К евреям принц испытывал смутное предубеждение, которое пытался в себе изжить. Нравом он обладал неугомонным и, состоя в иностранном легионе, считал, что евреи слишком уж трясутся за свою шкуру. Однако готов был поверить, что американская жизнь делает их другими, и Стара он уж точно признавал за достойного человека. Остальных же дельцов он числил по большей части крепколобыми занудами — в конечном суждении полагаясь, как всегда, на текущую в его жилах царственную кровь Бернадотов.
Мой отец (вслед за принцем Агге, рассказавшим мне о той встрече, я буду называть его мистером Брейди) беспокоился об очередной картине, и после раннего ухода Лиенбаума сел напротив Стара.
— Как там фильм про латиноамериканцев, Монро?
Принц Агге заметил мимолетную вспышку внимания — десять пар глаз дрогнули ресницами, словно прошелестев крыльями, и вновь замерли в тишине.
— Продвигается, — ответил Стар.
— С тем же бюджетом?
Стар кивнул.
— Расходы несоразмерны, — заметил Брейди. — Время трудное, чудес не будет. Это не «Ангелы ада» и не «Бен Гур», когда тратишь бессчетно, но и получаешь с лихвой.
Вероятно, о нападении условились заранее, поскольку грек Пополос тут же вмешался и понес нечто неразборчивое:
— Неуспешно, Монро, нам хотим успешно жить это времена, которая меняется. Действие раньше на прогрессе выгоды теперь не акцептуальное.
— А вы что скажете, мистер Маркус? — спросил Стар.
Все взгляды устремились к дальнему концу стола, однако мистер Маркус, словно заранее предупрежденный, уже сделал знак личному официанту, который теперь помогал ему встать, держа под обе руки, как корзину. Маркус оглядел коллег таким беспомощным взором, будто и не выходил вечерами на танцы со своей юной канадской пассией.
— Монро — гений в нашем деле, — заявил он. — Доверяю и всецело на него полагаюсь. Наводнения я даже не видел.
— Двух миллионов сейчас в прокате не собрать, — сказал Брейди, когда за Маркусом в полной тишине закрылась дверь.
— Не забрать, — подтвердил Пополос. — Даже если когда возьми их по голове и толкай, не забрать.
— Вероятно, вы правы, — согласился Стар и замолчал на миг, словно проверяя, все ли его слышат. — Думаю, премьерные показы дадут миллион с четвертью. Вместе с остальным наберется миллиона полтора. И четверть миллиона от проката за рубежом.
Вновь воцарилась тишина — на этот раз удивленно-озадаченная. Стар через плечо велел официанту соединить его с конторой.
— А как же бюджет? — спросил Флайшекер. — Насколько я знаю, бюджет картины миллион семьсот пятьдесят тысяч. И вы ожидаете от проката ровно столько же, без всякой прибыли?
— Я столько и не ожидаю, — ответил Стар. — Хорошо, если наберем миллиона полтора.
Зал притих — принц Агге даже услышал, как обвалился пепел с замершей в воздухе сигары. Флайшекер, на лице которого застыло изумление, раскрыл было рот, но в этот миг Стару через плечо подали телефон.
— Ваша приемная, мистер Стар.
— Да-да. Алло, мисс Дулан, я понял про историю с Заврасом. Это все слухи, даю голову на отсечение… А, вы уже… Хорошо. Да, хорошо. Теперь сделайте вот что: отправьте его сегодня же к моему окулисту, доктору Джону Кеннеди. Пусть Заврас возьмет заключение и сделает копию, вы меня поняли?
Стар положил трубку и оживленно обернулся к присутствующим.
— Слыхали, будто Пит Заврас теряет зрение?
Кто-то кивнул; остальные, не в силах перевести дух, пытались понять, не обмолвился ли Стар минуту назад, оглашая суммы.
— Оказалось, полная чушь. Заврас говорит, что сроду не был у окулиста и не знает, почему студии от него отвернулись, — объявил Стар. — То ли враг, то ли болтун постарался — и оператор год ходит без работы.
По залу прошелестел официально-сочувственный шепот. Стар подписал чек и собрался было встать из-за стола.
— Прошу прощения, Монро, — с нажимом сказал Флайшекер. Брейди и Пополос молча ждали. — Я здесь не так давно и, вероятно,
