С е с и л и я. Но ты ей не расскажешь, потому что я тоже могла бы кое-что рассказать, а это тебе не понравится, тебе твое спокойствие дороже.
Р о з а л и н д а (с легкой досадой). Ну, беги, малышка. А с кем это ты помолвлена? С тем молодым человеком, который развозит лед, или с тем, что держит кондитерскую лавочку?
С е с и л и я. Дешевое остроумие! Счастливо оставаться, дорогая, мы еще увидимся.
Р о з а л и н д а. Надеюсь, ведь ты моя единственная опора.
Сесилия уходит. Розалинда, закончив прическу, встает, напевая. Потом начинает танцевать перед зеркалом, на мягком ковре. Она смотрит не на свои ноги, а на глаза, смотрит внимательно, даже когда улыбается. Внезапно дверь отворяется рывком и снова захлопывается. Вошел Эмори, как всегда очень спокойный и красивый. Секунда замешательства.
О н. Ох, простите! Я думал…
О н а (с лучезарной улыбкой). Вы — Эмори Блейн?
О н (рассматривая ее). А вы — Розалинда?
О н а. Я буду называть вас Эмори. Да вы входите, не бойтесь, мама сейчас придет… (едва слышно) к сожалению.
О н (оглядываясь по сторонам). Это для меня что-то новое.
О н а. Это — «ничья земля».
О н. Это здесь вы… (Пауза.)
О н а. Да, тут все мое. (Подходит к туалетному столу.) Вот видите — мои румяна, мой карандаш для бровей.
О н. Я не думал, что вы такая.
О н а. А чего вы ждали?
О н. Я думал, вы… ну, как бы бесполая — играете в гольф, плаваете…
О н а. А я этим и занимаюсь, только не в приемные часы.
О н. Приемные часы?
О н а. От шести вечера до двух ночи. Ни минутой дольше.
О н. Я не прочь войти пайщиком в эту корпорацию.
О н а. А это не корпорация — просто «Розалинда, компания с неограниченной ответственностью». Пятьдесят один процент акций, имя, стоимость фирмы и все прочее оценивается в двадцать пять тысяч годового дохода.
О н (неодобрительно). Холодноватое, я бы сказал, начинание.
О н а. Но вам от этого ни холодно ни жарко, Эмори, верно? Когда я встречу человека, который за две недели не надоест мне до смерти, кое-что, возможно, изменится.
О н. Забавно, вы держитесь такой же точки зрения на мужчин, как я — на женщин.
О н а. Я-то, понимаете, не типичная женщина… по складу ума.
О н (заинтригован). Продолжайте.
О н а. Нет, лучше вы — вы продолжайте. Вы заставили меня заговорить о себе. А это против правил.
О н. Правил?
О н а. Моих правил. Но вы… Ах, Эмори, я слышала, что вы блестящий человек. Мои родные так много от вас ждут.
О н. Это вдохновляет!
О н а. Алек говорит, что вы научили его думать. Это правда? Мне казалось, что на это никто не способен.
О н. Нет. На самом деле я очень заурядный. (Явно с расчетом, что это не будет принято всерьез.)
О н а. Не верю.
О н. Я… я религиозен… я причастен к литературе, я… даже пишу стихи.
О н а. Вольным стихом? Прелестно! (Декламирует.)
Деревья зеленые, На деревьях поют птицы, Девушка маленькими глотками пьет яд, Птица улетает, девушка умирает.О н (смеется). Нет, не такие.
О н а (неожиданно). Вы мне нравитесь.
О н. Не надо.
О н а. И такая скромность…
О н. Я вас боюсь. Я любой девушки боюсь — пока не поцелую ее.
О н а (назидательно). Сейчас не военное время.
О н. Значит, я всегда буду вас бояться.
О н а (не без грусти). Видимо, так.
Оба минуту колеблются.
О н (обдумав все за и против). Я понимаю, это чудовищная просьба…
О н а (заранее зная продолжение). После пяти минут знакомства.
О н. Но прошу вас, поцелуйте меня. Или боитесь?
О н а. Я ничего не боюсь, но ваши доводы как-то не убеждают.
О н. Розалинда, я так хочу вас поцеловать.
О н а. Я тоже.
Поцелуй — долгий, на совесть.
О н (переводя дух). Ну как, удовлетворили свое любопытство?
О н а. А вы?
О н. Нет, оно только-только проснулось. (Видно, что он не лжет.)
О н а (мечтательно). Я целовалась с десятками мужчин. Впереди, скорей всего, еще десятки.
О н (рассеянно). Да, это вы могли.
О н а. Почти всем нравится со мной целоваться.
О н (спохватившись). Господи, а как же иначе! Поцелуйте меня еще, Розалинда!
О н а. Нет, мое любопытство обычно удовлетворяется с первого раза.
О н (обескуражен). Это правило?
О н а. Я создаю правила для каждого случая.
О н. У нас с вами есть кое-что общее — только я, конечно, намного старше и опытнее.
О н а. Вам сколько лет?
О н. Скоро двадцать три. А вам?
О н а. Девятнадцать — только что исполнилось.
О н. Вы, надо полагать, продукт какой-нибудь фешенебельной школы?
О н а. Нет, я, можно сказать, сырой материал. Из Спенса меня исключили, за что — не помню.
О н. А вообще вы какая?
О н а. Ну — яркая, эгоистка, возбудима, люблю поклонение…
О н (перебивая). Я не хочу в вас влюбиться.
О н а (вздернув брови). А вас никто и не просил.
О н (невозмутимо продолжает). Но, вероятно, влюблюсь. У вас чудесный рот.
О н а. Чш! Ради бога, не влюбляйтесь в мой рот. Волосы, плечи, туфли — что угодно, только не рот. Все влюбляются в мой рот.
О н. Не удивительно, он очень красивый.
О н а. Слишком маленький.
О н. Разве? По-моему, нет.
Снова целует ее, также на совесть.
О н а (слегка взволнованная). Скажите что-нибудь милое.
О н (испуганно). О господи!
О н а (отодвигаясь). Ну и не надо — если это так трудно.
О н. Начнем притворяться? Уже?
О н а. У нас для времени не такие мерки, как у других.
О н. Вот видите — уже появились «другие».
О н а. Давайте притворяться.
О н. Нет, не могу — это сантименты.
О н а. А вы не сентиментальны?
О н. Нет. Я — романтик. Человек сентиментальный воображает, что любовь может длиться, — романтик вопреки всему надеется, что конец близко. Сентиментальность — это эмоции.
О н а. А вы не эмоциональны? (Опустив веки.) Вам, вероятно, кажется, что вы до этого не снисходите?
О н. Нет, я… Розалинда, Розалинда, не надо спорить. Поцелуйте меня.
О н а (на этот раз совсем холодно). Нет — не чувствую такого желания.
О н (откровенно уязвленный). Но минуту назад вам хотелось меня целовать.
О н а. А сейчас не хочется.
О н. Мне лучше уйти.
О н а. Пожалуй.
Он направляется
