За сценой звучит музыка фокстрота.
Розалинда сидит на тахте, слева от нее — Хауорд Гиллеспи, нудный молодой человек лет двадцати четырех. Он явно страдает, а ей очень скучно.
Г и л л е с п и (вяло). В каком смысле я изменился? К вам я отношусь все так же.
Р о з а л и н д а. А мне вы кажетесь другим.
Г и л л е с п и. Три недели назад вы говорили, что я вам нравлюсь, потому что я такой пресыщенный, такой равнодушный, — я и сейчас такой.
Р о з а л и н д а. Только не по отношению ко мне. Раньше вы мне нравились, потому что у вас карие глаза и тонкие ноги.
Г и л л е с п и (беспомощно). Они и сейчас карие и тонкие. А вы просто кокетка, вот и все.
Р о з а л и н д а. Кокетки меня интересуют только те, что в модных журналах. Мужчин обычно сбивает с толку то, что я вполне естественна. Я-то думала, что вы никогда не ревнуете. А вы теперь глаз с меня не спускаете, куда бы я ни пошла.
Г и л л е с п и. Я вас люблю.
Р о з а л и н д а (холодно). Знаю.
Г и л л е с п и. И вы уже две недели не даете себя поцеловать. Мне казалось, что после того, как девушку поцелуешь, она… она завоевана.
Р о з а л и н д а. Это в прежнее время так было. Меня каждый раз надо завоевывать сызнова.
Г и л л е с п и. Вы шутите?
Р о з а л и н д а. Как всегда, не больше и не меньше. Раньше были поцелуи двух сортов: либо девушку целовали и бросали, либо целовали и объявляли о помолвке. А теперь есть новая разновидность — не девушку, а мужчину целуют и бросают. В девяностых годах, если мистер Джонс похвалялся, что поцеловал девушку, всем было ясно, что он с ней покончил. Если тем же похваляется мистер Джонс выпуска тысяча девятьсот двадцатого года, всем понятно, что ему, значит, больше не разрешается ее целовать. В наше время девушка, стоит ей удачно начать, всегда перещеголяет мужчину.
Г и л л е с п и. Так зачем вы играете мужчинами?
Р о з а л и н д а (наклонясь к нему, доверительно). Ради первой секунды — пока ему только любопытно. Есть такая секунда — как раз перед первым поцелуем, — одно шепотом сказанное слово, что-то неуловимое, ради чего стоит все это затевать.
Г и л л е с п и. А потом?
Р о з а л и н д а. А потом заставляешь его заговорить о себе. Скоро он уже только о том и думает, как бы остаться с тобой наедине, — он дуется, не пробует бороться, не хочет играть — победа!
Входит Досои Райдер — двадцати шести лет, красив, богат, знает себе цену, скучноват, пожалуй, но надежен и уверен в успехе.
Р а й д е р. По-моему, этот танец за мной, Розалинда.
Р о з а л и н д а. Как приятно, что вы меня узнали, Досон. Значит, я не слишком накрашена. Познакомьтесь: мистер Райдер — мистер Гиллеспи.
Они пожимают друг другу руки, и Гиллеспи уходит, погрузившись в бездну уныния.
Р а й д е р. Что и говорить, ваш вечер — большая удача.
Р о з а л и н д а. Да, кажется… Не берусь об этом судить. Я устала… Посидим немного, вы не против?
Р а й д е р. Против? Да я в восторге. Вы же знаете, я ненавижу торопиться и торопить других. Лучше видеться с девушкой вчера, сегодня, завтра.
Р о з а л и н д а. Досон!
Д о с о н. Что?
Р о з а л и н д а. Интересно, вы понимаете, что влюблены в меня?
Р а й д е р (поражен). О, вы замечательная девушка.
Р о з а л и н д а. А то ведь со мной, знаете ли, сладить трудно. Тот, кто на мне женится, не будет знать ни минуты покоя. Я скверная, очень скверная.
Р а й д е р. Ну, этого я бы не сказал.
Р о з а л и н д а. Правда, правда — особенно по отношению к самым близким людям. (Встает.) Пошли. Я передумала, хочу танцевать. Мама там, наверное, уже голову потеряла.
Уходят. Входят Алек и Сесилия.
С е с и л и я. Вот уж повезло — в перерыве между танцами оказаться с родным братом.
А л е к (мрачно). Пожалуйста, могу уйти.
С е с и л и я. Ни в коем случае. С кем же мне тогда начинать следующий танец? (Вздыхает.) С тех пор как уехали французские офицеры, балы уже стали не те.
А л е к (хмурясь). Я не хочу, чтобы Эмори влюбился в Розалинду.
С е с и л и я. Да? А мне казалось, что ты именно этого хочешь.
А л е к. Я и хотел, но как посмотрел на этих девиц, что-то засомневался. Эмори мне очень дорог. Он уязвимая натура, и я вовсе не хочу, чтобы сердце у него оказалось разбитым из-за девушки, которой он безразличен.
С е с и л и я. Он очень красивый.
А л е к (все еще хмурясь). Замуж она за него не выйдет, но разбить человеку сердце можно и без этого.
С е с и л и я. Чем она их привораживает? Хорошо бы узнать секрет.
А л е к. Ах ты, хладнокровный котенок. Счастье еще, что у тебя нос курносый, а то никому бы спасения не было.
Входит миссис Коннедж.
М и с с и с К о н н е д ж. Господи, да где же Розалинда?
А л е к (в тоне милой шутки). Да уж, ты знала, у кого спросить. С кем же ей быть, как не с нами!
М и с с и с К о н н е д ж. Отец созвал восемь холостых миллионеров, специально чтобы представить ей.
А л е к. Ты их построй по ранжиру, и шагом марш по всему дому.
М и с с и с К о н н е д ж. Я не шучу — с нее станется в вечер первого бала удрать с каким-нибудь футболистом в кафе «Кокос». Ты пойди влево, а я…
А
