Сидя в темном зале за рядами зиявших пустотой кресел, наблюдая то, что он считал слабым, сереньким спектаклем, Крейг неожиданно понял, что ошибочно судил о работе Бреннера. Впервые за долгое время его захватила чья-то пьеса. В его голове почти помимо воли стал складываться список тех поправок, которые могут вытянуть постановку. Устранить недостатки, высветить достоинства…
Когда спектакль закончился, в разных концах зала послышались недружные хлопки, но Крейг поспешил за кулисы, тронутый и взволнованный, надеясь отыскать Бреннера. Похвалить и ободрить.
Старик сторож у служебного входа узнал Крейга и, пожимая ему руку, грустно вздохнул:
— Ну разве не позор, мистер Крейг?
Бреннер, по словам сторожа, был на сцене, прощался с труппой и благодарил за все, и Крейг, не показываясь ему на глаза, подождал в боковой кулисе, пока Бреннер произнесет прощальную речь и актеры, шумно переговариваясь, не начнут расходиться по своим грим-уборным в тусклом свете лампочек.
Крейг не двигался, наблюдая за Бреннером. Он одиноко стоял среди декораций, изображавших угол убогой армейской казармы в воюющей Англии. Лицо Бреннера оставалось в глубокой тени, и Крейг не различал его выражения. С тех пор как они в последний раз виделись, Бреннер еще сильнее похудел, и твидовый пиджак висел на нем мешком. Вокруг тощей шеи был обмотан длинный шарф. Он выглядел немощным стариком, которого может ветром унести. Волосы совсем поредели, на макушке поблескивала лысина.
Занавес медленно раздвинулся. Бреннер поднял голову и посмотрел в пустой темный зал. За спиной Крейга послышался шорох: мимо протиснулась Сьюзен Бреннер. Она подошла к мужу, взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала. Он обнял ее за плечи. Так они и стояли, молча прижавшись друг к другу, пока Крейг не обнаружил своего присутствия.
— Привет, — произнес он.
Мужчина и женщина, не отвечая, смотрели на него.
— Я смотрел сегодня пьесу, — продолжал он. — И хочу сказать, что был не прав.
Бреннеры по-прежнему не произнесли ни слова.
— Прекрасная вещь. Лучшая твоя работа.
Бреннер засмеялся сдавленным, захлебывающимся смехом.
— Сьюзен, — заторопился Крейг, — вы были правы. Мне следовало взять пьесу и показать Баранису.
— Спасибо, что вспомнили, — обронила Сьюзен. Усталая, ненакрашенная, в беспощадном свете ламп она выглядела совершенно изможденной.
— Послушайте меня, пожалуйста! — горячо воскликнул Крейг. — Пьеса поставлена бездарно, и в таком виде публика ее не приняла. Но это еще не конец. Подожди год, доработай ее, тщательно подбери исполнителей и художника: нечего было и надеяться на успех с такими безвкусными вычурными декорациями. Ведущий актер слишком стар и словечка просто так не скажет. Через год мы можем выпустить ее где-нибудь в другом месте — не на Бродвее, здесь она все равно не пойдет. Изменим освещение, сведем декорации к минимуму, добавим музыку — она просто просится в спектакль, — раздобудем записи речей политиков, генералов, радиокомментаторов и будем давать их между сценами, для создания атмосферы того времени…
Он осекся, сообразив, что слишком спешит, не давая Бреннеру вдуматься в смысл его предложений.
— Ты понял, о чем я? — смущенно пробормотал Крейг.
Бреннеры тупо уставились на него. Потом Эд снова сдавленно усмехнулся.
— Значит, через год, — иронично повторил он.
Крейг понял, какие мысли вертятся в мозгу у Бреннера.
— Я дам тебе аванс. Достаточно, чтобы прожить, пока…
— Надеюсь, Эд получит еще один шанс переспать с вашей женой, мистер Крейг? — осведомилась Сьюзен. — Это тоже входит в аванс?
— Помолчи, Сью, — устало велел Бреннер. — Наверное, ты прав, Джесс. Мы наделали кучу ошибок, готовя этот спектакль. Я согласен, на Бродвее пьесу ставить нельзя. Думаю, Баранис понял бы, что я хочу сказать. Вероятно, мы трое могли бы кое-чего добиться… — Он шумно вздохнул. — Но я считаю также, что тебе стоит убраться отсюда, Джесс. Отсюда и из моей жизни тоже. Пошли, Сью. — Он взял жену за руку. — Я оставил портфель в туалете. Сюда мы больше не вернемся, так что лучше забрать его сейчас.
Бреннеры рука об руку покинули сцену. Крейг только сейчас заметил длинную дорожку на чулке Сьюзен.
Элис Пейн ждала его в полупустом баре. Крейг удивился, когда она позвонила и, объяснив, что находится по соседству с его офисом, спросила, не найдется ли у него время выпить с ней. Раньше они почти всегда виделись в присутствии мужа, и обычно она не пила больше порции спиртного за вечер. Кроме того, она была не из тех женщин, кого можно встретить в баре в три часа дня.
Когда он подходил к ее столику, она допивала мартини. Крейг нагнулся и поцеловал ее в щеку. Элис улыбнулась — как показалось Крейгу, немного нервозно. Он устроился рядом на банкетке и жестом подозвал официанта.
— Шотландское с содовой, пожалуйста. А вам, Элис?
— Пожалуй, еще мартини.
Крейгу на мгновение показалось, будто Элис Пейн все эти годы скрывала что-то от него и остальных друзей. Она машинально теребила перчатки сильными пальцами, без следов лака на ногтях.
— Надеюсь, я не помешала вам, — начала она.
— Вовсе нет, — заверил Крейг. — Боюсь, последнее время у меня нет никаких особенных дел.
Она положила руки на колени.
— Я не пила днем с самой моей свадьбы.
— Хотел бы я сказать о себе то же самое.
Она метнула на него изучающий взгляд.
— Вы сейчас много пьете, Джесс?
— Не больше обычного, то есть слишком много.
— Не стоит никому давать повод называть вас алкоголиком, — торопливо пробормотала она каким-то странным голосом.
— Почему? Вам уже кто-то говорил, что я алкоголик?
— В общем, нет… то есть… Пенелопа. Иногда она слишком…
— Что поделаешь, таковы все жены, — вздохнул Крейг.
Подоспевший официант принес заказ. Они подняли стаканы.
— Ваше здоровье, — объявил Крейг.
Элис, поморщившись, отпила мартини.
— Наверное, мне никогда не понять, что люди находят в подобных вещах.
— Храбрость, — пояснил он. — Забытье.
Теперь ему окончательно стало ясно, что Элис не случайно оказалась в здешних местах.
— Что случилось, Элис? — напрямик спросил он.
— О Господи, — выдохнула она, вертя в руках стакан, — понятия не имею, с чего начать.
Крейг был уверен, что Элис также не произносила имя Господне всуе с самой своей свадьбы. Не такая она женщина. И не из тех, кто не знает, с чего начать.
— Лучше всего с середины, — посоветовал он, — а дальше видно будет.
Она так волновалась, что ему стало не по себе.
— Вы верите, что мы ваши друзья? То есть я и Роберт?
— Разумеется.
— Я хочу сказать, это очень важно. И не желаю, чтобы меня считали злобной ехидной и сплетницей, вечно сующей нос в чужие дела.
— Вы не смогли бы стать такой, даже если бы очень старались.
Теперь он уже жалел, что ее звонок застал его в офисе.
— Вчера мы ужинали в вашем доме, — резко бросила она. — Я и Роберт.
— Надеюсь, все прошло хорошо.
— Идеально, как всегда,
