Женщиной она была разборчивой, такого никогда раньше себе не позволяла и знала наверняка, что повторения не будет. Но нельзя же цепляться за мужчину, который на десять лет моложе, и вырывать его из семьи. Не может она рыдать, словно школьница, и, всхлипывая, твердить, что ее соблазнили. А все потому, что снежная буря на двое суток отрезала их отель от остального мира. Вульгарно, знаете ли. И сохранился ли у нее его адрес? В последнее утро он записал его на листке, это она помнила. Сказал, если она окажется в Париже… Но ей ужасно хотелось спать, ее радовало, что он наконец уйдет, короче, она не могла утверждать, что положила этот листок в сумочку. С его рабочим адресом. Семья — это святое. Французы.
— Нет, он не знает.
— Вы полагаете, говорить ему не надо?
— Какой смысл? Вместо одного человека волноваться будут двое. — Хотя она не могла представить себе его встревоженным. Он разве что пожмет плечами. Американка приезжает в Европу, не зная, как… — Видите ли, это произошло случайно. На горнолыжном курорте. Вы же знаете, что такое горнолыжный курорт?
— Я не катаюсь на горных лыжах, — гордо произнес он.
Серьезный человек. Фривольность не в его вкусе. Он не из тех, кто тратит приличные деньги, чтобы переломать себе ноги. Волна отвращения нахлынула на нее. И к самому психиатру, и к его отвратительному коричневому костюму.
— Я напилась. — Ложь. — Он помог мне подняться в номер. — Ложь. — Я не знаю, как это произошло. — Коричневый костюм передернуло. — Он повел себя недостойно, не как джентльмен. — Неужели все это говорит она? — Я просила его уйти, но он лишь смеялся. Он же француз. — Может, на этом ей удастся сыграть. Всем известна взаимная неприязнь швейцарцев и французов. Кальвин против мадам де Помпадур. Женева, растоптанная войсками Наполеона. В мире будет одним французом меньше. Или наполовину французом. — По его отношению ко мне я поняла, что у него напрочь отсутствует чувство ответственности. — Теперь она словно озвучивала показания в полицейском участке, надеясь, что коричневый костюм этого не заметил.
Заученные фразы в кабинете психиатра противопоказаны. Очень важна имитация стихийности, каждое слово должно идти от сердца. Но с другой стороны, она в основном говорила правду. С чего Жан-Жаку чувствовать ответственность? Он мог подумать, что на неделе она спит с тремя разными мужчинами. Она же привела его в свой номер, едва они познакомились. Не прошло и двадцати четырех часов.
— Pourquoi moi, Madame? Pourquoi pas quelqu’un d’autre?[251]
Она могла представить себе холодный, вежливый голос, бесстрастное загорелое красивое лицо. Жан-Жак! Если уж американской женщине довелось завести француза-любовника, его имя не должно быть таким французским. Да еще через дефис. Так банально. Теперь воспоминания о том уик-энде не вызывали положительных эмоций. Да еще ее имя. Розмари. Женщины, которых зовут Розмари, абортов не делают. Они выходят замуж под белой фатой, внимательно выслушивают советы, которые дает свекровь, и по вечерам в зеленых пригородах дожидаются возвращения мужа с работы.
— Какие у вас средства к существованию, мадам? — спросил психиатр. Он сидел, сложив руки перед собой, похожий на статую. Входя в его кабинет, Розмари отметила, что он внимательно осмотрел ее одежду. Оделась она слишком хорошо, чтобы вызвать жалость. Женева — элегантный город. Костюмы от Диора, Баленсиаги, Шанель, сверкающие вывески банков, реклама часов. — Ваш бывший муж выплачивает вам алименты?
— Он платит за нашу дочь. Я зарабатываю на жизнь сама.
— А, так вы работаете! — Наконец-то в его голосе проклюнулись эмоции: он удивился.
— Да.
— И чем вы занимаетесь?
— Я — покупатель.
— Да?
Конечно же, она покупатель. Все что-то покупали. Она понимала, что без пояснений не обойтись.
— Я закупаю товары для универсального магазина. Иностранные товары. Итальянский шелк, французский антиквариат, старинное стекло, английское серебро.
— Понятно. Вы много путешествуете. — Еще один камешек в ее огород. Если вы много путешествуете, негоже вам беременеть на горнолыжном курорте. Одно с другим не связывалось. Белые руки, застывшие на столе, выказывали недоверие к ее рассказу.
— Я провожу в Европе три или четыре месяца в году.
— Donc, Madame, vous parlez français?[252]
— Mal, — ответила она. — Très mal[253]. — Très она попыталась произнести с американским акцентом, который так смешил французов.
— Вы свободны в выборе партнера? — Он нападал на нее, она это чувствовала.
— Более или менее. — Слишком свободна. Если б не эта свобода, она не сидела бы в кабинете женевского психиатра. Перед отъездом в Европу она подвела черту под трехлетним романом. Собственно, именно из-за этого разрыва она так долго задержалась в Европе, взяв отпуск в январе, а не в августе. Хотела, чтобы успокоилась поднятая ею волна. Когда ее любовник сказал, что он готов развестись и они могут пожениться, она осознала: ей с ним скучно. Определенно, Розмари — совершенно неподходящее имя. Ее родителям следовало бы это знать.
— Я лишь хотел сказать, что мы живем в либеральную эпоху, — пояснил доктор. — Эпоху терпимости.
— В определенном смысле да. — Ей хотелось встать и уйти. — Вы не будете возражать, если я закурю?
— Пожалуйста, простите. Мне давно следовало предложить вам сигарету. Сам я не курю, вот и забываю.
Он не катается на горных лыжах, он не курит. Наверное, не делает и многого другого. Психиатр наклонился, взял зажигалку из ее руки, поднес огонек к кончику сигареты. Ее руки дрожали.
Ноздри психиатра чуть дернулись. Сигаретный дым ему явно не нравился.
— Когда вы путешествуете, мадам, кто присматривает за вашей дочерью? Ваш бывший муж?
— Няня. У меня полная опека. — Американизм. Наверняка вызывающий антипатию у европейца. — Он живет в Денвере. Я стараюсь отсутствовать как можно меньше времени.
— Няня, — кивнул врач. — То есть материальное положение позволяет вам завести второго ребенка?
Она запаниковала. Между коленями словно пробежал ледяной ветерок, живот скрутило. Этот мужчина — ее враг. Зря она положилась на Берта. С чего она решила, что он может помочь? Что он в этом понимает?
— К сожалению, если станет известно, что я жду ребенка, меня выгонят с работы. В моем возрасте это нелепо и… опасно. Америка не такая уж свободная страна, доктор. А мой бывший муж постарается забрать у меня дочь, и суд скорее всего примет его сторону. Признает, что я не выполняю возложенных на меня обязанностей. Мой бывший муж очень зол на меня. Мы не разговариваем. Мы… — Она замолчала.
Психиатр разглядывал свои руки. Она представила, как объясняет все это дочери: «Френсис, дорогая, завтра аист принесет тебе подарок…»
— Я не могу даже подумать об этом. Лучше умереть. — О боже! Она не ожидала от себя, что сможет произнести эту фразу. Но он все равно не пойдет ей навстречу, нет у него желания подписать нужную бумагу, и он
