— Отлично, — с достоинством ответил Муми-тролль. — В таких древних родах, как наш, умеют себя вести.
Он вдруг ощутил гордость — у него есть предок! Не то что у малышки Мю, никакого родового древа не имевшей и появившейся в этом мире по чистой случайности.
Ночью предок сделал перестановку во всём доме. Действовал он тихо, но обнаружил неожиданную физическую силу.
Он передвинул диван к печке и перевесил все картины. Те, которые ему понравились меньше всего, он повесил вверх ногами (а может, наоборот, это были особо любимые, кто его знает).
Вся мебель стояла теперь по-другому, будильник валялся в помойном ведре. Взамен предок натащил с чердака всевозможного хлама и разложил его вокруг печки.
Туу-тикки зашла посмотреть.
— Наверное, он хотел создать уют, — сказала она, потирая нос. — Огородить своё жильё понадёжнее. Он любит покой.
— Но что скажет мама? — спросил Муми-тролль.
Туу-тикки пожала плечами:
— А зачем ты его выпустил? Зато он хотя бы ничего не ест. Очень удобно — и для тебя, и для него. Вообще-то забавно получилось, разве нет?
Муми-тролль кивнул.
Секунду подумав, он заполз внутрь ограды из драной мебели, пустых коробок, рыбачьих сетей, бумажных рулонов, старых корзин и садовых инструментов. И вскоре почувствовал, что там уютно. Спать он решил в корзине со стружкой под сломанным креслом-качалкой.
Честно говоря, раньше ему было не очень-то по себе в полутёмной гостиной с зияющими пустотой окнами. При виде спящего семейства он начинал грустить.
А тайный угол между коробкой с ненужными вещами, креслом-качалкой и спинкой дивана вдруг оказался безопасным гнёздышком, в котором ему совсем не было одиноко.
За печной дверцей было темно, но Муми-тролль всё равно обустраивал своё жилище как можно тише, стараясь не побеспокоить предка.
Вечером он поставил рядом с собой фонарь и лежал, слушая, как предок скребётся в печи.
«Вот так и я жил тысячу лет назад», — растроганно подумал Муми-тролль.
На миг у него мелькнула мысль крикнуть что-нибудь в трубу в знак тайного взаимопонимания. Но потом он передумал, погасил лампу и зарылся поглубже в стружку.
Глава пятая
Одинокие гости
Солнце с каждым днём поднималось всё выше. В конце концов оно забралось так высоко, что несколько осторожных лучей дотянулось до самой долины. В этот примечательный день к вечеру в доме появился ещё один гость.
Это был маленький тощий пёсик в потёртой шапочке, надвинутой на глаза. Он сказал, что его зовут Хухрик и что в соседних долинах закончилась вся еда. После прихода Ледяной Дамы стало ещё труднее добывать пропитание. Поговаривали, что какой-то хемуль с голоду слопал свою коллекцию насекомых, но это уж вряд ли. Наверняка он съел коллекцию какого-нибудь своего коллеги. Как бы то ни было, в Муми-долину оттуда направлялась целая толпа.
Кто-то сказал, что в Муми-долине есть ягоды рябины и погреб с вареньем. Но уж про погреб-то наверняка выдумки.
Хухрик сел на свой облезлый хвост и озабоченно сморщил мордочку.
— Никогда не слышала ни про какое варенье, — сказала Туу-тикки. — Мы питаемся рыбным супом.
Муми-тролль бросил быстрый взгляд на круглый сугроб за дровяным сараем.
— Да вон же он, погреб! — воскликнула малышка Мю. — Там столько варенья, что лопнуть можно, и на каждой банке написан год, и все перевязаны красными верёвочками!
— Вообще-то, я тут специально охраняю припасы нашей семьи, пока все спят, — сказал Муми-тролль, покраснев.
— Конечно-конечно, — покорно согласился Хухрик.
Муми-тролль посмотрел на крыльцо, потом на собачью сморщенную мордочку.
— Ты любишь варенье? — сердито спросил он.
— Не знаю, — сказал Хухрик.
Муми-тролль вздохнул:
— Ладно. Только начинайте с самых старых банок.
Через пару часов по мосту прибежала целая толпа всяких малявок во главе с Филифьонкой, которая была слегка не в себе и с причитаниями забе́гала по саду. Цветы у неё в доме помёрзли. Все припасы кто-то сожрал. А по дороге в Муми-долину она повстречала какую-то бессовестную гафсу, которая сказала, что зима есть зима и к этому надо быть готовым.
В сумерках долина была уже полным-полна народа, который протоптал тропинку к погребу с вареньем. Те, у кого ещё были силы стоять на ногах, дошли до берега моря и поселились в купальне.
В гроте никому поселиться не удалось.
Малышка Мю сказала, что Мюмле нужен покой.
Самые жалкие сидели, попискивая, перед Муми-домом.
Муми-тролль с масляным фонарём вылез на крышу и посветил на них.
— Пойдёмте ночевать в дом, — позвал он. — А то тут шныряют всякие… Морры и ей подобные.
— Я не взберусь по лестнице, — объяснил один старый хомса.
Тогда Муми-тролль принялся выкапывать из-под снега дверь. Он рыл, копал и трудился изо всех сил. Он прорыл в снегу длинный узкий туннель, но, когда в конце концов подкопался к дому, перед ним оказалась не дверь, а намертво примёрзшее окно.
— Выходит, я рыл не туда, — понял Муми-тролль. — Но если начать новый туннель, неизвестно, выйдет ли он вообще к дому.
Муми-тролль со всей возможной аккуратностью разбил окно, и гости потянулись внутрь.
— Не будите домашних, — сказал Муми-тролль. — Здесь спят мама с папой, а вон там — фрёкен Снорк (вообще-то дома мы зовём её Снорочкой). В печке живёт мой предок. Заворачивайтесь в коврики, больше уже ничего не осталось.
Гости поклонились спящим домочадцам. Потом они послушно завернулись в коврики и скатерти, а самая мелюзга устроилась в шляпах и тапочках.
Многие успели простудиться, некоторые тосковали по дому.
«Какой ужас, — подумал Муми-тролль. — Погреб скоро опустеет. А что я скажу своим, когда все проснутся весной, а тут картины вверх ногами, да ещё полный дом народу?»
Он выполз через туннель наружу проверить, не забыли ли кого-нибудь.
В голубом лунном свете Хухрик сидел в одиночестве на
