— Ты чего не идёшь спать? — спросил Муми-тролль.
Хухрик посмотрел на него зелёными от лунного света глазами. Одно ухо у него свисало вниз, другое торчало вверх, будто он всё время прислушивался. И весь вид у него был прислушивающийся.
Откуда-то издалека донёсся еле слышный волчий вой. Хухрик печально покивал и ещё плотнее надвинул шапочку.
— Это мои большие сильные братья, — шепнул он. — Если бы ты знал, как я по ним тоскую!
— А ты их не боишься? — удивился Муми-тролль.
— Боюсь, — сказал Хухрик. — Это-то самое печальное.
И Хухрик заковылял по протоптанной тропинке к купальне.
А Муми-тролль заполз обратно в гостиную.
Какая-то малявка испугалась зеркала и теперь всхлипывала, сидя на трамвайчике из пенки.
В остальном было тихо.
«Вот бедолаги, — подумал Муми-тролль. — Может, и ничего, что я сказал про погреб? В конце концов, самые лучшие банки, с клубничным вареньем, можно припрятать. На потом».
На рассвете долину разбудили звонкие, всюду проникающие звуки горна. Мю в гроте вскочила и начала притопывать в такт. Туу-тикки навострила уши, а пёсик Хухрик поджал хвост и спрятался под лавку.
Предок сердито загремел вьюшкой, большинство гостей проснулись.
Муми-тролль бросился к окну и выполз через туннель наружу.
В бледном свете зимнего солнца он увидел, как по склону несётся вниз большой хемуль. Он трубил в блестящий медный горн и, похоже, прекрасно себя чувствовал.
«Этот точно слопает всё варенье, — с ужасом подумал Муми-тролль. — И что у него такое приделано к ногам?»
Хемуль положил горн на крышу сарая и снял лыжи.
— Хорошие склоны! — похвалил он. — А слалом у вас тут есть?
— Сейчас спрошу, — сказал Муми-тролль.
Он заполз обратно в гостиную и спросил:
— Есть тут кто-нибудь по имени Слалом?
— Меня зовут Саломея, — прошептала малютка, которая испугалась зеркала.
Муми-тролль вернулся к Хемулю и сообщил:
— Ну почти. Есть одна, которую зовут Саломея.
Но Хемуль уже принюхивался к табачной грядке Муми-папы и не слушал.
— Вот подходящее местечко, — сказал он. — Здесь мы построим снежный дом.
— Вы можете жить в нашем, — с сомнением проговорил Муми-тролль.
— Нет уж, спасибо, — ответствовал Хемуль. — Дышать спёртым воздухом вредно для здоровья. Мне нужен свежий воздух, и побольше! Пожалуй, начну сейчас же, чтоб время зря не терять.
Гости из Муми-дома постепенно повылезали наружу и теперь стояли вокруг и смотрели.
— А можете ещё немножко потрубить? — спросила малютка Саломея.
— Всему своё время, — жизнерадостно проговорил Хемуль. — Сейчас — за работу!
Минуту спустя все гости уже строили снежный дом на Муми-папиной грядке. Сам Хемуль отправился на реку купаться. Дрожащие малявки на берегу смотрели на него с ужасом.
Муми-тролль со всех лап бросился к купальне.
— Туу-тикки! — закричал он. — Там пришёл какой-то хемуль… Он собирается строить снежный дом, а сейчас пошёл на речку купаться!
— А, этот самый хемуль, — вздохнула Туу-тикки. — Тогда покоя нам больше не видать.
Она смотала удочку и пошла за Муми-троллем.
По дороге они встретили малышку Мю, сияющую от восторга.
— Вы видели, что у него на ногах? — кричала она. — Это называется «лыжи»! Я сейчас сделаю себе такие же!
Дом Хемуля начал понемногу обретать форму. Гости работали что было сил, время от времени, правда, бросая тоскливые взгляды в сторону погреба. Хемуль на берегу реки делал гимнастику.
— Морозец — чудо! — восклицал он. — Именно зимой я всегда прекрасно себя чувствую! Не хотите тоже окунуться перед завтраком?
Муми-тролль смотрел на его яркий, в чёрную и лимонно-жёлтую полоску, свитер и пытался понять, чем же этот Хемуль ему так не нравится. Ведь он сам хотел, чтобы тут появился кто-нибудь не тайный и загадочный, а весёлый и деятельный, точь-в-точь как Хемуль.
Но теперь Хемуль казался даже более чужим, чем сердитое и несговорчивое существо из-под кухонной тумбочки.
Муми-тролль беспомощно посмотрел на Туу-тикки. Та изучала свою лопату, приподняв брови и слегка оттопырив нижнюю губу. Муми-тролль понял, что ей тоже не нравится Хемуль. Он повернулся к Хемулю и, мучимый угрызениями совести, сказал приветливо:
— Здо́рово, наверное, так любить холодную воду.
— А я что говорю! — просиял Хемуль. — Смывает все ненужные мысли и разгоняет бесполезные фантазии. Поверь мне, ничего нет опаснее, чем сидеть в четырёх стенах.
— Да? — удивился Муми-тролль.
— Точно. От этого возникают разные идеи, — заверил Хемуль. — А кстати, когда тут обычно завтрак?
— Когда я наловлю рыбы, — мрачно сообщила Туу-тикки.
— Рыбу я не ем, — объявил Хемуль. — Я питаюсь только овощами и ягодами.
— Клюквенное варенье подойдёт? — с надеждой спросил Муми-тролль. В погребе оставался один-единственный горшок протёртой клюквы, на которую никто не польстился.
Но Хемуль ответил:
— Не, лучше клубничное.
После еды Хемуль нацепил лыжи и полез на самый высокий склон, тот, который спускался от крыши грота в долину. Гости собрались поглазеть внизу, не зная, чего ждать.
Они топтались по снегу и время от времени растирали лапами морды — день был холодный.
Хемуль начал спуск. Это было зрелище не для слабонервных. Посреди горы он вдруг развернулся, рассыпав сверкающую пыль, и поехал в другом направлении. Потом хохотнул и повернул обратно. Он катался зигзагами туда-сюда, и от его жёлто-чёрного свитера рябило в глазах.
Муми-тролль зажмурился и подумал: «Какие же мы все разные!»
Малышка Мю стояла на вершине и верещала от восхищения. Она разломала бочку и привязала к подошвам ботинок две дощечки.
— А теперь я! — крикнула она.
Ни секунды не медля, она бросилась с горы вниз. Муми-тролль приоткрыл один
