– Кто «они»? – взревел дон Хосе, желая разобраться в ситуации.
– Те, трое, из лазарета.
– Что за чушь? Это матросы с галеона «Сан-Себастьян». Они из команды адмирала де Сепульведа, и к пиратам попали вместе с ним. Дядюшка сам написал об этом в письме.
– А если это не те матросы? – сказал после минутного раздумья Сальварес.
– Что значит «не те»? – не понял де Барросо.
– Я предупреждал вас, дон Хосе: капитан «Чёрного коршуна» дьявольски изобретателен. Вы не придали значения моим словам. Подтверждение им налицо. Кажется, я разгадал его замысел.
– Что вы имеете в виду, черт вас возьми? Говорите толком!
– Скорее всего, под видом трех матросов с «Сан-Себастьяна» к вам на борт проникли пираты. Заложили заряды под грот-мачту, подорвали чуть ли не полкорабля, едва его не спалили. И удрали! «Священный путь» серьезно поврежден и в ближайшее время не сможет выйти в море. Полагаю, капитан «Чёрного коршуна» всё-таки опасался погони, а потому решил вывести из строя ваш галеон. Чтобы обезопасить себя на этот счет.
Де Барросо разразился проклятиями и яростно сжал кулаки, обратив полный ненависти взор на уходящий пиратский парусник.
Словно в насмешку над одураченным противником, «Чёрный коршун», неспешно лавируя, постепенно замедлил движение, а затем и вовсе лег в дрейф под парусами. Реи скрестили под прямым углом, паруса заполоскали, и корабль лишился хода.
Командир галеона едва не раздавил подзорную трубу, стиснув её, словно змею, которую бы хотел задушить, когда наблюдал за маневрами вражеского корабля.
– Почему они остановились? – спросил Сальварес. – Что делают?
– Спустили шлюпку. Высаживают кого-то на скалы, – ответил тот, продолжая наблюдение. – Неужели мерзавец решил отпустить моего дядю и его штурмана? Но нет, это не адмирал. Я не знаю, кто это. И потом… их трое!
«Чёрный коршун» стал неподалеку от тех скал, что находились в пяти милях к норду от выхода из бухты, и о которых Морис Лагарт упоминал в небезызвестном послании дону Хосе. Разумеется, пират изначально не собирался отпускать адмирала де Сепульведа, так как в представлении морских разбойников это был весьма лакомый кусок: адмирал королевского флота Испании, богатый и влиятельный гранд, одним словом, человек, за которого можно получить хороший выкуп.
На скалы высадили матросов с потерпевшего крушение и затонувшего флагмана «Сан-Себастьян», найденных вместе с адмиралом. Здесь же пираты договорились дождаться и забрать трех своих молодцов, которые отлично справились с возложенной на них миссией по подрыву испанского галеона.
Солнце почти скрылось за горизонтом, когда «Чёрный коршун» вновь расправил паруса и стал быстро удаляться, растворяясь в наступающих сумерках. Зло смотрел ему вслед капитан обезображенного, нуждающегося в ремонте галеона «Священный путь».
– Будь ты проклят, пиратский пёс! – выдохнул он, дрожа от гнева. – Я знаю, сейчас ты торжествуешь. Но клянусь всеми святыми, отныне я не успокоюсь, пока не отомщу тебе люто и изощрённо. Берегись!
– Сеньор де Барросо, – серьезно сказал Сальварес, – адмирал де Сепульведа в руках морских разбойников. Наш долг – вызволить его из плена. В первую очередь мы должны думать об этом, а потом – о мести врагам.
Хосе де Барросо взглянул на него с подозрением:
– Постойте, Сальварес, как я мог забыть? Именно вы передали мне письмо английского бандита и доставили на галеон лжепленных испанских матросов. Вы защищали вашего писаря, который прыгнул в воду следом за ними, чтобы удрать. И теперь имеете наглость говорить, чтобы я не думал о мести проклятым пиратам! А вы сами, любезный друг, часом, не заодно с ними? Васкес! – позвал он помощника, и когда тот приблизился, резко приказал: – Взять его под стражу! Запереть! А изменника-писаришку вздернуть на рее.
– Капитан де Барросо! – воскликнул пораженный Сальварес. – Вы отдаете отчет своим действиям? Я офицер, и я не позволю…
– Вот только потому, что вы офицер, – надменно перебил его дон Хосе, – я велел взять вас под стражу, а не вздернуть вместе с вашим писарем.
– Но Мурито ни в чем не виноват. Повесьте меня! – в отчаянии произнёс Сальварес, видя, что переубедить ослепленного жаждой мщения де Барросо невозможно, и он действительно готов совершить чудовищную несправедливость в отношении незадачливого писаря.
– Это я всегда успею сделать, – с ухмылкой заявил тот. – Но вашу судьбу будет решать военный трибунал, когда мы вернемся в Валенсию. И благодарите Бога, капитан Сальварес, что я к вам так снисходителен.
Несчастный Мурито упал перед доном Хосе на колени. Из глаз потекли слезы.
– Пощадите, сеньор де Барросо! – давясь рыданиями, проговорил он. – Жизнью клянусь, я невиновен! Это все они, собаки пиратские, они все подстроили! Во имя милосердия, – он униженно попытался обнять и поцеловать сапоги дона Хосе.
Тот с отвращением оттолкнул его, и писарь неуклюже повалился на палубу.
– Взять его! – коротко приказал де Барросо.
Несколько матросов схватили Мурито, грубо поставили на ноги, связали за спиной руки, на шею накинули и затянули петлю. Другой конец веревки перебросили через нок грота-рея. Писарь дрожал, упирался и рыдал:
– Господи! Я не хочу умирать! Пощадите!
Напрасно несчастный взывал к милосердию дона Хосе. Последний был неумолим.
– Капитан де Барросо, опомнитесь! Вы совершаете ужасную ошибку, собираясь казнить человека без суда! – Родриго Сальварес до сих пор отказывался верить, что всё происходит на самом деле и не является дурным сном. – Это преступление. Вас самого отдадут под трибунал по прибытии в Испанию за убийство невиновного.
– Кто меня отдаст? Может быть, вы? – самодур де Барросо расхохотался собственной, как он считал, остроте, и велел матросам: – Вздернуть предателя!
Циничный приказ исполнили беспрекословно. Всего несколько мгновений худое тело незаслуженно обвинённого писаря дергалось в конвульсиях, взмыв над палубой, после обмякло и вытянулось. Не в силах вынести зрелище жестокой неоправданной казни, Сальварес отвернулся, подавив отвращение.
Удовлетворив на сегодня жажду мести, дон Хосе успокоился и велел коку подавать к столу. Вскоре, не испытывая ни малейших угрызений совести, он вместе с помощником отправился ужинать к себе в каюту. Благо, её не зацепило взрывом.
Родриго Сальвареса заперли в одной из уцелевших маленьких кают, ставшей на время его тюрьмой. Оказавшись наедине с собой, Сальварес устало опустился на койку и с горечью произнес:
– Я всегда считал себя человеком чести, старался поступать по совести и быть справедливым. Никто не может упрекнуть меня в том, что я хотя бы раз нарушил долг. И вот итог: меня держат под замком, словно преступника. В чем моя вина? Только в том, что благодаря невероятной случайности, морские разбойники спасли мне жизнь, а затем отпустили? Но ведь не из благих побуждений они это сделали, а преследуя вполне очевидную цель: проникновение на галеон «Священный путь». Я был для них всего лишь прикрытием. Почему капитан де Барросо никак не хочет этого понять? А несчастный Мурито? Он чем провинился перед ним? Пострадал ни за что, поплатился жизнью за чужие преступления. Я, как его командир, в
