На следующий день, 2 мая, когда день уже в полном разгаре, попадаем в деревню, название которой мне неизвестно, но которая расположена недалеко от Кривица. В центре ее, на площади, группа солдат из самых разных частей. Сразу заметно, что они далеко не молоды. Несколько человек стоят вокруг 20-мм счетверенной зенитной установки. Это очень эффективное оружие как против самолетов, так и против наземной техники и пехоты.
Пока мы разговариваем с группой немецких солдат, появляются два мотоцикла с колясками. На мотоциклистах форма цвета хаки!!! На нас нападает столбняк, но ненадолго. Таких мы уже видели. Это англичане или новозеландцы, точнее не могу сказать. Мы в двух шагах от колодца посреди площади. Один из них показывает на наши автоматы, пистолеты и бинокль, висящий на груди у Карла. Убрав руки с автоматов, мы моментально швыряем свое оружие в колодец. Какое-то мгновение люди в хаки пристально смотрят на нас, прямо глаза в глаза! И это понятно – их пятеро, а нас около сорока. Догадываются ли они, что стали первыми союзниками, которых мы повстречали? Или они заблудились? Во всяком случае, встреча более чем неожиданная. Я жду, что появятся и другие! Но никого, совсем никого. Насколько нам видно, дорога пуста. Кроме того – и я отлично их понимаю, – они вдруг куда-то заторопились. Мотоциклы делают разворот на 180 градусов и просто уезжают туда, откуда появились.
Совершенно очевидно, что, когда они наткнулись на нас, никто и не собирался в них стрелять, оружие у них висело за спиной. Более того, когда они только появились, мы не сразу сообразили, что они не из наших! Но никто и не подумал взять их в плен!
Неужели мы действительно так близки к концу? Поверить не могу! На самом деле я просто не хочу в это верить. Тем не менее мы только что выбросили свое оружие. Но какая от него польза без боеприпасов, без единого патрона…
Вглядываемся в горизонт, дабы убедиться, что никто не собирается напасть на нас после отъезда этих разведчиков на мотоциклах, и на северо-востоке видим танки на обсаженной деревьями дороге в нескольких сотнях метров от нас, и на юго-западе тоже танки! Нас поражает одна деталь. Снова посмотрев сначала на первые, а затем на те, что на юго-западе, замечаем, что на них разные опознавательные знаки! На северо-востоке русские танки, а на юго-западе союзнические! Новая неожиданность! Мы что, собираемся позволить раздавить себя между этими клешнями? Что с одной стороны, что с другой движутся не просто отдельные танки. Это целые колонны немалых бронетанковых сил!
Затем Карл направляется к зенитному орудию, установленному на раме грузовика. Я иду за ним. Будучи сам артиллеристом, только полевых орудий, он предлагает развернуть орудие в положение для стрельбы по русским. Хотя бы для начала! Реакция этих «стариков», которым под сорок, не заставила себя ждать. В любом случае им до чертиков все надоело и нас готовы разорвать на куски! Совершенно очевидно, что пререкаться с ними бессмысленно. Приходится, против своего желания, оставить мысль о последнем доблестном бое, о том, чтобы сделать что-то ради того, чтобы потом не сожалеть, что не смогли сделать этого. Расстроенные, действительно расстроенные, мы покидаем площадь. За нами следует молодой немец, который окликает нас. На нем парашютный комбинезон. Парень крепкого телосложения, лет двадцати-двадцати двух. Все вместе мы направляемся к небольшому лесочку юго-восточнее деревни. Почему туда, а не куда-то еще? Сам не знаю, и мои товарищи тоже.
Вдруг на опушке леса замечаем санитарную машину, прямо среди чистого поля и менее чем в 100 метрах от нас. Из-за кустарника мы не заметили ее раньше. Подходим к машине и видим, что она брошена, двойные задние двери открыты и на земле валяется груда вещей.
Среди них находим много чего полезного. Несколько пар горных ботинок, новые носки и полуботинки. Еще я обнаруживаю черный спортивный костюм с белой кожаной нашивкой, украшенной черными рунами СС, который я натягиваю поверх рубашки, а сверху снова надеваю китель. Неизвестно, что сулит нам завтра, поэтому запасаемся впрок! До отказа набиваем свои сухарные мешки всем, что попадается под руку. Найденными нами хлебом, джемом и банками мясных консервов. Затем все трое углубляемся в лес, следуя по тропинке, а не по уходящей на юг дороге. Немного погодя, на вырубке, возле узкоколейки, натыкаемся на домик путевого обходчика и решаем переночевать здесь. Дом занят, и в нем уже обосновались с полдесятка солдат.
Хозяин, пожилой человек, служит путевым обходчиком. Ветеран Первой мировой войны, потерявший в ней ногу. Мы устраиваемся среди остальных солдат и, сидя на полу и дожидаясь ночи, немного перекусываем. Пока мы здесь находимся, хозяин беседует с нами о войне, не только о нынешней, но и о той, прошлой. В это время по радио передают communiqué – официальное сообщение.
В нем сообщается о смерти Гитлера, о сдаче Берлина и, если я не запамятовал, приводится очень достойное обращение адмирала Дёница, преемника Гитлера. По морщинистому лицу нашего хозяина текут слезы; сообщение ошеломило нас не меньше, чем его! Хозяин выключил радио и сидит рядом с нами. Он с трудом подавляет сотрясающие его рыдания. Все молчат, словно онемели. Повисла тяжелая тишина. Парашютист, который шел с нами, встает и выходит. Я следую за ним до порога дома, но он просит не ходить за ним. Два-три шага, и он исчезает в ночи. Я возвращаюсь и занимаю свое место среди остальных, растянувшись прямо на полу одной из двух комнат. Рядом Карл, но никому не хочется поговорить. Все пытаются заснуть, дабы немного отдохнуть или просто побыть наедине с собой. О чем могут думать эти люди, изнуренные усталостью и бесчисленными боями? Единственным утешением за все страдания, несомненно, будет сдерживание потоков Красной армии, до последнего вздоха, до самой смерти. Воспользуются ли этим западные противники и сделают ли наконец правильные выводы?
Ночью меня будят. Это только что вернувшийся парашютист. Одна электрическая лампочка не потушена. Он показывает мне
