«Босриэль. „Красота леса“ – вот что это значит. Куда вы идете?»
«В Двиннен, в гавань Хай Рока. Можете присоединиться ко мне, я не против путешествий в компании. – Он протянул ей руку для пожатия. – Кассир Уитни».
«Турала – произнесла женщина после неловкой паузы. Она собиралась сперва назвать имя своего рода, как велит традиция, но внезапно поняла, что это больше не ее имя. – Я была бы рада составить вам компанию, благодарю вас».
19, месяц Последнего зерна, год 2920-йАльд Ламбази, МорровиндПять мужчин и две женщины стояли в давящий тишине большого зала замка, единственные звуки – только скрип пера и нежное постукивание капель дождя за огромным витражным окном. Как только принц поставил печать Сиродила на документе, мирный договор обрел силу. Герцог Морнхолда довольно рыкнул, приказывая принести вина, чтобы выпить на поминках восьмидесятилетней войны.
Только Сота Сил стоял поодаль от остальных. Его лицо не выдавало ни одной эмоции. Те, кто знал его хорошо, могли догадаться, что он не верит ни в начало ни в конец, но верит в непрерывный цикл, малой частью которого стали произошедшие события.
«Мой принц, – произнес дворецкий замка, неохотно прерывая празднование. – Вас ожидает посланник от вашей матушки, императрицы. Он хотел видеть вашего отца, но раз его здесь нет…»
Джуйлек извинился и вышел переговорить с посланником.
«Императрица не живет в Имперском городе?» – осведомился Вивек.
«Нет, – заметила Альмалексия, грустно качая головой. – Ее муж заточил ее в Чернотопье, боясь, что она поднимет восстание против него. Она очень богата и у нее есть могущественные союзники в западных Коловианских Землях, так что он не мог жениться на другой женщине, или предать ее казни. Это безвыходное положение сохраняется уже лет семнадцать, с тех пор, как Джуйлек был еще ребенком».
Принц вернулся через несколько минут. На его лице ясно выражалось беспокойство, хотя он и прилагал усилия, чтобы скрыть его.
«Я нужен своей матери, – просто заметил он. – Боюсь, что буду вынужден покинуть вас немедленно. Если у меня будет копия нашего мирного договора, то я смогу показать ее императрице, чтобы она увидела благо, совершенное нами сегодня, а уже потом я привезу бумагу в Имперский город, чтобы она обрела официальное значение».
Принц Джуйлек уехал, получив сердечные прощания от троицы из Морровинда. Когда они увидели его, вскакивающего на лошадь, чтобы унестись в дождливую ночь на юг к Чернотопью, Вивек сказал: «Благословен будет Тамриэль, когда он взойдет на трон».
31, месяц Последнего зерна, год 2920-йПроход Доржза, ЧернотопьеЛуна поднималась над отдаленным ущельем, которое дымилось болотным газом этой жаркой летней ночью, когда принц и его двое телохранителей въехали в лес.
Искривленные черные деревья росли на преграде, отбрасывая странные тени, похожие на плетение паука. Мысль принца была сосредоточена на таинственном письме его матери, намекавшем на возможное вторжение. Конечно, он не мог поведать об этом данмерам, до того, как он поймет больше о происходящем и доложится отцу. В конце концов, письмо предназначалось ему. Оно было срочное, и именно оно заставило направиться его прямо в Гидеон.
Императрица также предупредила его о банде беглых рабов, которая нападала на караваны, входящие в Проход Доржза. Она посоветовала ему сделать так, чтобы герб империи был хорошо виден, чтобы они не приняли его за одного из данмерских рабовладельцев. Как только они въехали в бурьян, заполнивший проход, как отравленная река, вышедшая из берегов, принц приказал, чтобы обнажили его щит.
«Ясно, почему этим рабам тут нравится, – сказал капитан принца. – Превосходное место для засад».
Джуйлек покивал головой, но его мысли были направлены не на это. Какого рода готовящееся вторжение обнаружила императрица? Неужели акавирцы снова вышли в море? Если даже так, то как императрица, сидящая в замке Джиовез, обнаружила это? Треск бурьяна и человеческий крик прервали его размышления. Повернувшись, принц понял, что остался один. Его эскорт исчез.
Принц приподнялся над морем травы, которое колыхалось в магнетическом ритме, покоряясь порывам ветра, дувшего через проход. Сильный свистящий ветер скрыл любые намеки на то, где могли бы располагаться жертвы, попавшие в засаду.
Джуйлек обнажил свой меч, и задумался над тем, что делать, изо всех сил стараясь не паниковать. Он был уже ближе к выходу из прохода, чем к входу. Что бы ни напало на его спутников, оно должно было находиться позади. Пустив лошадь в галоп, он устремился к холмам впереди, состоящим из грязи.
Когда он слетел на землю, все произошло так неожиданно, что он еще стремился вперед, не осознавая происходящего. Он приземлился в нескольких ярдах позади своей павшей кобылы, повредив спину и плечо. Он онемел и просто смотрел на то, как умирает его бедная лошадь, с брюхом, разодранным кольями, торчащими из травы.
Принц Джуйлек не смог даже повернуться и увидеть фигуру, встающую рядом из травы, а уж тем более защититься. Горло его было моментально рассечено надвое.
Мирамор начал свирепо ругаться, когда ясно разглядел лицо своей жертвы при лунном свете. Он видел императора в битве при Бодруме, где сражался под командованием его императорского величества, и это был точно не император. Обшаривая тело, он нашел пакт, подписанный Вивеком, Альмалексией, Сота Силом и герцогом Морнхолда со стороны Морровинда, и принцем со стороны Империи Сиродилов.
«Эх, что за неудачный день, – пробормотал про себя Мирамор по звук шепчущейся травы. – Я убил принца. Только лишь принца. Разве теперь я получу награду?»
Мирамор сжег письмо, как научил его Зуук, и прибрал себе договор. В конце концов, такая вещь должна что-то стоить. Он разобрал свои ловушки, обдумывая, что же делать дальше. Вернуться в Гиденон и просить у нанимателя меньшей награды за жизнь принца? Скрыться в другом месте? Да, в конце концов, битва при Бодруме научила его двум полезным вещам. У данмеров он научился делать западни из кольев. А когда он дезертировал из армии, ему пришлось научиться прятаться в траве.
Год продолжается, наступает месяц Огня очага.
Книга IX:
Месяц Огня очага
2, месяц Огня очага, год 2920-йГидеон, ЧернотопьеИмператрица Тавия лежала на кровати, теплый ветер бился о ставни ее камеры, прикрывающие железные прутья. В горле у нее горело, но она все еще рыдала, сжимая в руках свой последний гобелен. Ее рыдания эхом разносились по залам замка Джиовез: никто в замке был не в силах заниматься чем-либо еще, кроме как слушать плач несчастной женщины. Одна из ее служанок спустилась по прямой лестнице, чтобы зайти к своей госпоже, но глава стражи Зуук, стоявший в дверях, покачал головой.
«Она только
