– Все началось с того, что русскому агенту с красивым псевдонимом Аматэрасу[64] удалось вскрыть часть разведывательной сети японцев и использовать ее для дезинформации командования. Это привело к взаимосвязанной цепи событий. Тут и неподготовленное наступление Куроки на укрепленные позиции под Ляояном. И внезапный захват Инкоу. И удачное нападение на Цзиньчжоу. И битва при островах Эллиот. Как следствие всех этих мероприятий стала капитуляция генерала Оку, у которого просто не осталось никаких возможностей для сопротивления. В его армии банально кончились боеприпасы и провиант, а она сама оказалась в полном окружении. Вот как-то так. Задавайте вопросы. Сразу предупрежу, не на все мы сможем ответить.
– Агент Аматэрасу – женщина? – поинтересовалась бойкая дама с американским акцентом. Этакая типичная феминистка тех лет, впрочем, их называли суфражистками.
– Конечно.
– Вы считаете, что генерал Куроки не имел никаких шансов проломить вашу оборону? – спросил мужчина с немецким акцентом и настолько явной армейской выправкой, что Куропаткин едва сдержал усмешку.
– Безусловно. Укрепления возводились из расчета удержания впятеро превосходящих сил. Поэтому основная задача дезинформации заключалась в том, чтобы вовлечь 1-ю японскую армию в бой и лишить подвижности. Но не надо недооценивать японские войска. Уровень дисциплины, порядка и управляемости у них на уровне крепкого ландвера.
– Ландвера? – неподдельно удивился тот немец.
– Именно так. Им остро не хватает опыта и навыков, но они представляют собой один из наиболее упорядоченных, дисциплинированных и упорных народов в мире. Да и стойкость перед лицом смерти выше всяких похвал. Наш успех под Ляояном и Цзиньчжоу опирается на превосходство в тактике и стратегии. Японский солдат, хоть и мелкий из-за плохой кормовой базы, но удивительно стойкий и смелый. Под огнем пушек и пулеметов японцы отступали, только потеряв от четверти до трети личного состава. Это очень хороший показатель даже по европейским меркам. Практически на уровне русского или прусского, простите, германского, солдата. А наши народы в этом плане безусловные лидеры.
– Я понял вас, – сказал немец, кивнул и сел на место, сразу начав перешептываться со своим спутником, у которого так и вообще, казалось, обмундирование буквально просвечивалось сквозь гражданский костюм, а вместо дурацкого берета проступает мираж пикхельма[65]. Хотя, конечно, это все были личные галлюцинации генерала, очень уж характерной была внешность.
– Если вы пожелаете, – продолжил Куропаткин, обращаясь к вопрошавшему немцу, но смотря в глаза его собеседнику, – то подойдите позже, и я поделюсь описанием различных эпизодов, впечатливших меня в полной мере. Полагаю, читатели вашей газеты могут пожелать подходящих зарисовок. Вы ведь, я понимаю, из газеты?
– Neue Preußische Zeitung![66] Непременно, – привстав, ответил спикер, в то время как его собеседник остался невозмутим, выдержав эту игру взглядами без малейшего напряжения.
– Мы слышали, что Маньчжурская армия захватила большие трофеи. Велики ли они? – Оживился один из представителей санкт-петербургской прессы.
– Пятьсот сорок семь орудий, восемьдесят один пулемет и шестьдесят две тысячи винтовок. Разумеется, без учета боеприпасов, обмундирования и прочего имущества.
Журналисты, как настоящие, так и мнимые, оживленно зашумели, а когда закончили, худощавый мужчина с холодным взглядом предельно вежливым тоном произнес:
– У меня вопрос к адмиралу Алексееву, если позволите.
– Да, пожалуйста, – кивнул Куропаткин, откидываясь на спинку кресла, демонстрируя тем самым, что уступает право дискутировать своему командиру.
– Евгений Иванович, 24 июня произошла крупная битва при островах Эллиот. Она заинтересовала все военно-морские державы мира. Данный ход нас чрезвычайно удивил. Кто разрабатывал план операции? Контр-адмирал Вирен, вы лично или, может быть, кто-то еще?
Алексеев пожевал губы, попыхтел, после чего, тяжело вздохнув, произнес:
– Господа, это, конечно, звучит странно, но всю операцию разработал и спланировал Алексей Николаевич.
– Что? – ахнули хором в зале.
– Полно вам, Евгений Иванович, – максимально смешливо отмахнулся Куропаткин. – Без вас ничего бы не получилось. Я просто не разбираюсь в морских делах в должной мере, чтобы разумно там что-то планировать. Так что не нужно лишней скромности. Это наш совместный проект…
Последующие минут пять Алексеев и Куропаткин обменивались самыми нежными и трогательными любезностями, нахваливая друг друга. Словно закадычные друзья, какими они в общем-то и стали за последние месяцы. Можно было бы и дальше создавать видимость вражды, но Алексей Николаевич не видел в этом смысла. Как там было в кинофильме «Убрать перископ»? «Мы оторвались от “Орландо”, прошли противолодочные корабли…», а значит, обретено преимущество, которым и должно воспользоваться. То есть тянуть больше не имело никакого смысла.
Англичанин смотрел на Куропаткина внимательно и с каким-то задумчивым видом. Вероятнее всего, он был в курсе всей затеи великих князей. А потому происходившее заставляло его многое переосмыслить.
– Алексей Николаевич, а почему вы выбрали такой ход? – поинтересовался тот же самый англичанин, когда Куропаткин и Алексеев прекратили кривляться.
– Друг мой – это азы военного искусства. Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, не проигравший ни одного из девяноста трех сражений, опирался на эту стратагему во всех своих победах?
– Пуля дура – штык молодец! – весело воскликнул кто-то из российских журналистов.
– Вздор! – поморщился Куропаткин. – Меняется материально-техническое оснащение войск, меняются и инструменты войны. И то, что сто лет назад было замечательным выбором, сейчас вполне можно расценивать как вредительство. Ложка дорога к обеду. Фундаментальной стратагемой Суворова было удивление. Удивишь – победишь! Ее в полной мере развил на море другой наш блистательный командир, который, как и Суворов, не потерпел ни одного поражения, – Ушаков. Впрочем, если порыться в истории, то самые ранние упоминания этого подхода мы найдем в трактате «Искусство войны» китайского философа Сунь-Цзы, писавшего, дай бог памяти, в V веке до Рождества Христова. В Гомеровские времена, господа! Так что ничего удивительного и нового в моем приеме не было. Все думали, что эскадра попытается сбежать, но мы атаковали. Все думали, что бой будет вестись перестрелкой артиллерийской, да не в упор, а на приличной дистанции, а мы решительно сблизились и пошли в рукопашную. Ну и так далее. То есть поступили так, как от нас никто не ожидал, а потому отражать такое нападение не готовился. Мы удивили и с тем победили, хотя изначально имели более слабую эскадру и менее выгодные позиции.
Англичанин слушал очень внимательно. Впрочем, так слушали все. И немцы, и французы, и японцы, и итальянцы… И все понимали слова генерала по-своему, по-особенному.
– Мы все уже знаем, – произнес другой англичанин, куда более жизнерадостный, – о взятии русскими моряками флагмана японского флота на абордаж. Ходят совершенно невероятные слухи. Скажите, какими морскими силами сейчас располагает Россия в Порт-Артуре?
– Возможно, – чуть подавшись вперед, произнес Куропаткин, – в морских делах я и не сильно сведущ, но информация о численном и качественном составе войск есть важнейшая цель любой разведки, которую должно всем воюющим сторонам добывать самостоятельно… Но вам повезло. Разглашение конкретно этих сведений сейчас
