– Вот скотина… – тихо прошептал Владимир Александрович. – Боренька… мой Боренька.
Спустя пять часов. Окрестности квартиры, которую снимала в столице чета Куропаткиных.
Светало. На сером небе уже отчетливо проступали контуры домов…
Александра Михайловна[70] проснулась от настойчивого стука в дверь, что откровенно перебудил всех вокруг. Слуга, охая и тихо причитая, пробежал к дверям. Открыл. Короткий разговор. Выстрел. Звук падающего тела. Быстрые, громкие шаги по коридору.
Супруга генерала Куропаткина бросилась к секретеру и выхватила маленький «бульдог»[71], что у нее там всегда хранился. Вовремя. Удар в дверь. Створка повисла на одной петле. Неизвестный мужчина окинул взглядом помещение. Заметив полураздетую женщину с револьвером в руке, вздрогнул. А Александра Михайловна, отреагировав на это движение, прожала спусковой крючок. Грянул выстрел. И пуля ударила незваного гостя в левую часть груди, от чего тот резко развернулся и завалился на пол.
– Ты все тут? Прибил бабу? – спросил второй мужчина, входя. Но, увидев тело своего подельника, вяло сучащее ногами на полу в луже крови, осекся и как-то завис, что ли.
Бах! Вновь выстрелила Александра Михайловна. Но в этот раз руки ее подвели, и пуля лишь задела левое плечо бандита. А вот тот не сплоховал, всадил в бедную женщину две пули из своего «нагана».
Александра Михайловна согнулась и опала на пол. А он подошел ближе и сделал контрольный выстрел в голову. Чтобы наверняка. Потом проделал то же самое со все еще агонизирующим подельником и поковылял, зажимая рану, дальше.
Квартира, занимаемая генеральской семьей, была довольно большая. Десяток комнат в два этажа. Но укрыться никому не удалось. Эсеры ответственно подошли к делу и перебили всех, включая слуг и случайных гостей. Жалости к близким людям человека, сорвавшего, как им сказали, революцию, они не испытывали совершенно.
Кому-то может показаться странным, что идейные социалисты-революционеры покусились на жизнь семьи Куропаткина, ставшего за считаные месяцы национальным героем России. Но ничего удивительного в этом не было. Для любого бунтовщика тот, кто верно и успешно служит действующей власти, – безусловное зло. Ибо укрепляет престол того, кого бунтовщики жаждут подменить собой. Вот и получалось, что Куропаткин выглядел героем только для честных людей, а не для революционеров, потому что посмел выигрывать сражения, способствуя положению и популярности Николая II в народе.
Впрочем, оценка рядовых революционеров – идейных борцов была просто приятным бонусом. Они ведь не принимали никаких решений. Костяк боевого крыла любой партии всегда составлен из профессионалов без излишних насекомых в голове. В то время как идейные – всегда были лишь расходным материалом для жерновов противостояния. Профессионалы никого просто так не убивают. Зачем им лишние расходы и риски? Но звезды легли так, что Куропаткин со всей семьей не только оказался поперек горла идейным «расходникам», но и был заказан профессионалам…
Глава 2
19 июля 1904 года, Санкт-Петербург
Витте вежливо поздоровался и присел на указанный ему стул. А Мария Федоровна, отметив сложное выражение лица визитера, тяжело вздохнула. Эта деталь не несла ничего хорошего.
Столица Российской империи была на ушах который день. Сначала общественность потрясло убийство жены и сына генерала Алексея Николаевича Куропаткина. А следом, 15 июля, террористы взорвали и министра внутренних дел фон Плеве. Многие, очень многие восприняли эти два поступка взаимосвязано. И если до гибели Плеве еще были какие-то дискуссии, дескать, бандитское нападение. Даже несмотря на то, что на квартире ничего не взяли. То после подрыва министра эти два дела в общественном сознании прочно увязались, воспринимаясь как нечто целое.
Надо сказать, что народ отреагировал довольно болезненно. И если рабочие и разночинцы начали бузить ожидаемо, то брожения в войсках оказались сюрпризом. Даже Драгомиров, с которым Куропаткин вошел в жесткую полемику на страницах газет, и тот отреагировал остро. Послал Алексею Николаевичу телеграмму с соболезнованиями и разразился резкой статьей с осуждением произошедшего поступка.
Волнения из-за этих двух событий едва не переросли во что-то большее. Потребовалось шефу отдельного корпуса жандармов выступить с публичным заявлением о том, что его императорское величество берет дело под свой контроль. Ну и так далее. Это позволило хоть как-то успокоить гарнизоны. И вот теперь снова…
– Еще что-то случилось?
– Эти дни постоянно что-то случается… – тяжело вздохнув, произнес Витте. – Я вам уже докладывал о том, что Юань Шикай поднял восстание в Китае…
– Слава богу! Не в Питере! А что Юань? С его делом что-то прояснилось?
– Адмирал Алексеев наконец сподобился доложиться. Бунтовщик занял после штурма Запретный город, перебил всех представителей династии Цин, кроме вдовы убитого им императора Китая. Эту женщину он взял в жены и провозгласил создание новой династии Юань[72] с собой во главе.
– Что?! – ахнула Мария Федоровна. – Он же хотел подавать прошение на принятие в русское подданство!
– Куропаткин предупреждал, что Юань Шикай вынашивает подобные планы. Впрочем, это не главное. Первым своим указом он денонсировал все внешнеполитические договоры империи Цин и предложил всем желающим договариваться с ним заново. Новая империя, новые договоры. Пока он контролирует только столичную провинцию, а значит, реальную власть распространяет не на весь Китай. Но это вряд ли надолго. У него достаточно современных войск и вооружений для того, чтобы подчинить своей власти весь Китай.
– Совсем всех договоров? – повела бровью Мария Федоровна, нехорошо прищурившись.
– Да, но от него уже прибыла делегация в Маньчжурию к Алексееву. Юань предлагает расширить и дополнить старый договор, а границу провести по Маньчжурии. То есть среди прочего официально закрепить всю Маньчжурию как законные владения России. Сверх того, он передает сюзеренитет над Кореей, фиктивный, разумеется, но все же.
– А взамен?
– Признание и оружие. В Маньчжурии у Куропаткина есть излишек, и Юань охотно бы его приобрел. Ему нужно все – винтовки, пулеметы, пушки, боеприпасы, амуниция и так далее. Платить обещает серебром и концессиями. Адмирал Алексеев рекомендует согласиться, но настояв на передаче России еще и Монголии с Восточным Туркестаном. Он уверен, что Юань Шикай охотно согласится, потому что все равно их не контролирует. А отдавать чужое легко и просто.
– Хм. Заманчивое предложение. А что мой сын? Как он отреагировал? Вы ему уже докладывали?
– Алексеев ему направил отдельный пакет, индивидуально, надеясь на скорое решение. Но Николай Александрович не выказал особого расположения к данному делу, – пожал плечами Витте. – Судя по всему, он решил взять паузу, чтобы подумать и все взвесить. А императрица, как мне сообщили, так и вообще сильно раздражена.
– Ясно, – как-то грустно произнесла Мария Федоровна. – А что Куропаткин? Как он там держится?
– Вполне неплохо. Но это мне и кажется
