Примерно в то же время один венецианец, Симоне Валентини, хотя и не представитель патрицианской семьи, но сын почтенного нотариуса, который по профессии был купцом, получившим медицинское образование, составил завещание, где оговорил особые условия относительно образования своих детей. Во-первых, он хотел, чтобы они научились читать, писать и считать – то есть овладели основными знаниями, пригодными для государственной службы, торговли и даже некоторых ремесел. Такие знания предоставляли частные репетиторы и школы. Валентини вполне мог положиться на так называемых «мастеров счетов», которые обучали не только азам арифметики, но и бухгалтерии. Когда один из этих учителей математики, Лука Пачоли, отличавшийся выдающимся умом, издал обстоятельный трактат «Сумма арифметики, геометрии, отношений и пропорций» (Венеция, 1494), то включил в свой труд и подробные указания на то, как вести двойную бухгалтерию. Впрочем, Симоне Валентини хотел, чтобы его дети научились не только «читать, писать и считать». Он просил душеприказчиков позаботиться, если возможно, чтобы его сыновья изучали также риторику, логику и философию. Правда, он не хотел, чтобы его потомки стали врачами или юристами; им предстояло стать купцами.
В Венеции не было публичных начальных или средних школ. Как ремесленники учились, помогая отцам или другим мастерам, молодые представители знати, получив начальную подготовку дома, сопровождали отцов или дядей в деловых поездках, посольствах и морских путешествиях. Но, как показывает завещание Валентини, все больше рос спрос на общее образование в дополнение к профессиональной подготовке, которую предлагал университет. Одним из ответов на новые требования стали публичные лекции по философии на Риальто. В перспективе гораздо большей популярностью пользовался другой вид занятий, изучение латинской литературы, начало которому положил Франческо Петрарка. Добившись большой славы в качестве поэта благодаря своим сонетам и в качестве ученого благодаря изящной и выразительной латыни, на которой он вел переписку с корреспондентами из многих европейских стран, Петрарка решил поселиться в Венеции. В обмен на обещание оставить Венеции свою знаменитую коллекцию рукописей власти подарили ему дом на Рива дельи Скьявони, где он мог наблюдать за оживленной жизнью гавани. Петрарка восхищался ученым дожем Андреа Дандоло и поощрял его писать на классической латыни. Петрарка нашел в Венеции много друзей, но перед смертью уехал, приняв приглашение Франческо Каррары, ставшего врагом Венеции, и поселился на загородной вилле в Эвганейских горах. После его смерти в 1374 году библиотека пропала.
Гуманистические взгляды Петрарки не встретили в Венеции всеобщего одобрения. Перед отъездом Петрарка узнал, что четверо его «друзей» встречались и обсуждали его. Они сошлись на том, что человек он хороший, но невежественный. Его называли «невежественным», потому что он пренебрегал утонченными логическими различиями, близкими последователям Аристотеля, в то время как четверо его «друзей» разделяли общее представление о том, что идеи Аристотеля, «главы тех, кто знает», как называл его Данте, должны быть поняты всеми, кто хочет считаться человеком ученым. Возмущенный Петрарка ответил язвительным трактатом, в котором объявлял такого рода ученость безбожной игрой слов, недостойной природы человека. В противовес он превозносил убедительность на письме и в речи, качества, которые можно развить изучением образной литературы, особенно риторики. Но в то время венецианцы больше интересовались Аристотелевой наукой, чем гуманизмом Петрарки. Публичные лекции на Риальто читал один из тех четверых «друзей», которые так оскорбили Петрарку; лекции, посвященные античной литературе, появились гораздо позже.
Более преданных друзей и поклонников Петрарка обрел среди чиновников канцелярии, особенно в лице великого канцлера, Бенинтенди деи Равиньяни. Служащие канцелярии проходили нотариальную подготовку, близкую к подготовке юристов; им захотелось добавить к курсу наук знакомство с классической литературой, которая позволила бы им изящно писать на латыни. Когда наконец начали читать лекции по латинской литературе, их устраивали на площади Сан-Марко, рядом с канцелярией. Слушателями были члены двенадцати корпораций, куда принимали мальчиков, готовящихся к службе в канцелярии. В эту школу на площади Сан-Марко приглашали известных латинистов. Однако представители венецианской знати не читали лекций по литературе, в отличие от лекций по философии на Риальто. Если благородные венецианцы хотели прослыть гуманистами, они посвящали жизнь дипломатической карьере.
На протяжении еще двух поколений после смерти Петрарки его идеи находили больше последователей не в Венеции, а в других городах. Гуманизм обрел поддержку в основном во Флоренции и при дворах различных правителей. Многие гуманисты превозносили единоличное правление и пренебрежительно отзывались о республиках, особенно о Венецианской. В ней, говорили они, людей ученых не ценят по достоинству, ибо все заняты тем, что делают деньги. Какое-то время гуманизм не встречал поддержки в Венеции, где совсем по-другому относились к знаниям и правительству.
В 1374 году, примерно через полвека после смерти Петрарки, положение в корне изменилось. Венецианцы сделались богаче, жить в городе стало безопаснее, и его жители проявили интерес к приукрашиванию жизни. С другой стороны, флорентийские гуманисты в годы борьбы с агрессивными миланскими герцогами Висконти постепенно пришли к робкому республиканизму. Ученые, нанятые Висконти, восхваляли преимущества объединенной, централизованной монархии, которая принесет Италии мир. В противовес им группа флорентинцев, которых называли «гражданскими гуманистами», прославляли идеал свободы, которую флорентинцы отождествляли со своей формой правления. Государственное устройство Флоренции было не столь комплексным, как в Венеции; оно часто менялось в угоду политической конъюнктуре, зато при таком устройстве больше возможностей предоставлялось новичкам. Более того, оба типа государственного устройства подразумевали одни и те же основные принципы: подчинение отдельных граждан общему закону и решению советов; широкое представительство в советах и магистратах; краткие сроки службы и ротация на государственных должностях; отчетность чиновников по окончании срока их службы. Конечно, большинство важных постов как в Венеции, так и во Флоренции занимали богачи и аристократы, однако для выбора на тот или иной пост необходимо было заручиться поддержкой людей, равных им по положению. Такого рода ответственная государственная служба, как утверждали гражданские гуманисты, была возможна только в республике, способствовавшей развитию личности, высший идеал которой для них олицетворял Цицерон. Его гуманисты превозносили не только за красноречие, но и за гражданственность. Восхваление республиканских принципов усиливало притягательность гуманизма для благородных венецианцев.
Еще одним изменением со времен Петрарки стало то, что гуманисты проявили интерес к изучению древнегреческого языка. Хотя Петрарка считал греческий ключом к красоте и мудрости, потому что римляне восхваляли греческих писателей, сам он по-гречески не читал;
