Карта 6
Покончив с Каррарами, Венеция показала, что республиканский государственный аппарат так же способен на решительные безжалостные действия, как и единоличные правители, добившиеся успеха своими силами, синьоры, охарактеризованные и идеализированные в «Государе» Макиавелли. Уничтожив семью Каррара, Венеция защитила свои торговые пути и доставку сырья. В то же время, помогая Милану, она игнорировала необходимость в политическом равновесии в Италии в целом. Когда Венеция заключила союз с Джаном Галеаццо Висконти, он уже управлял всей Ломбардией и отдельными частями Тосканы и Романьи. В то самое время, когда свержение Каррары помогло Джану Галеаццо попасть в сердце региона Венето, флорентийские гражданские гуманисты во всеуслышание объявляли, что жестокий тиран Висконти собирается завоевать всю Италию и подавить ее свободу. Однако в 1402 году в Милане вспыхнула эпидемия «черной смерти»; после того как чума свела в могилу Джана Галеаццо, остроумные флорентийцы шутили: даже чума оказалась на что-то пригодна. Сыновья Джана Галеаццо были еще малы, его государство распалось из-за гражданской войны. До того как новый «тиран Висконти» достаточно окреп, чтобы представлять в глазах флорентийцев угрозу для итальянской свободы, Флоренция сама подавила свободу Пизы, укрепив свою власть над Тосканой. В то же время и Венеция покончила с семейством Каррара и усилила свое влияние во Фриули и Далмации.
В 1423 году в Северной Италии существовало три главные силы: Милан, Флоренция и Венеция. Папская область в центре полуострова и Неаполитанское королевство на юге стремились к сплочению, которое вскоре позволит им играть важные роли в итальянской государственной системе, опиравшейся на мощь пяти государств.
В том году угроза нарушить политическое равновесие исходила из Милана. Филиппо Мариа Висконти, вернув семье Висконти власть над Ломбардией, вторгся в Романью. Флорентийцы снова почувствовали себя в опасности и воззвали к Венеции, дабы она совместно с Флоренцией защитила итальянские свободы. Венецианские патриции под влиянием гражданских гуманистов приветствовали союз с Флоренцией, но главным сторонником такого союза стал человек, прославившийся в первую очередь своей агрессивной политикой, – Франческо Фоскари.
Распри, возникшие в результате между правителями Венеции, стали первыми, о которых сохранились дословные отчеты. Противником Франческо Фоскари, который добился высокого поста прокуратора Сан-Марко в сравнительно молодом сорокатрехлетнем возрасте, выступал восьмидесятилетний дож Томмазо Мочениго, призывавший к осторожности. Мочениго завоевал себе доброе имя много лет назад на посту главного капитана. После того как его избрали дожем, под его руководством Венеция приобрела значительные территории в Далмации и Фриули. Мочениго возражал тем, кто считал, что Венеции выгодны войны в Ломбардии. Он прославлял процветание, принесенное миром, удовлетворительное состояние торгового и военного флотов и сокращение государственного долга. После того как в начале века этот долг вырос почти до 10 миллионов дукатов, в годы правления Мочениго он сократился до 6 миллионов дукатов. Дож напомнил и цифры ежегодного товарооборота: через Венецию проходило товаров на сумму 10 миллионов дукатов. Он сравнивал Ломбардию с плодородным садом, в котором венецианцы с помощью торговли собирают плоды. Война, говорил он, принесет этому саду опустошение. В речи, которую можно назвать прощальной (он произнес ее незадолго до своей смерти в 1423 году, когда все указывало на то, что его преемником станет Франческо Фоскари), Мочениго выдвинул других достойных с его точки зрения кандидатов, а о Фоскари сказал так: «Не знаю, почему некоторые хотят выбрать Франческо Фоскари, ибо упомянутый Фоскари распространяет ложь и другие необоснованные заявления; он нападает, как хищный ястреб или сокол. И если вы выберете его дожем, не дай бог, вскоре вы будете втянуты в войну; у кого есть 10 тысяч дукатов, скоро останется с тысячей, а у кого есть десять домов, останется всего один, а у кого десять рубашек… с трудом сможет найти хоть одну…» Фоскари все же выбрали дожем, и заключение союза с Флоренцией против Милана действительно оказалось началом тридцатилетнего периода почти постоянных военных действий в Ломбардии, которые с каждым годом все дороже обходились венецианцам.
Вопрос, по которому Франческо Фоскари так решительно противостоял Томмазо Мочениго, не был связан с приоритетом итальянской политики по отношению к турецкой угрозе в Эгейском море, хотя она проявилась позже. Фоскари был сторонником авантюристической, агрессивной политики на обоих направлениях. Вскоре после того, как Фоскари выбрали дожем, Салоники, крупнейший город, оставшийся в Византийской империи за пределами Константинополя, согласился перейти под власть Венеции, надеясь получить поддержку против нападения турок. Власть в городе была передана венецианцам, и в 1424 году туда послали флотилию под водительством Пьетро Лоредана. За несколько лет до описываемых событий он одержал решительную победу над турками в битве при Галлиполи и был главным соперником Фоскари на выборах дожа. Венецианское превосходство на море тогда еще никем не оспаривалось. Флот не столько доставлял припасы в Салоники, сколько совершал набеги на турецкие прибрежные города в надежде на большую добычу. Кроме того, своими набегами венецианцы стремились вынудить султана заключить компромиссный мир. Через несколько лет Венеция послала более крупный флот, но не в Эгейское море, а вверх по течению По, и Салоники были потеряны. Все глубже ввязываясь в войны в долине По, Венеция направляла все меньше людей и меньше денег на защиту своей колониальной империи. Через сто лет после смерти Мочениго, когда Оттоманская империя превратилась в сильную морскую державу, а Итальянские войны продолжали поглощать ресурсы Венеции, венецианцы, верившие, что величие их города зависит от моря, вспомнили «прощальную речь» Мочениго как предостережение против завоеваний на континенте – и пожалели, что вовремя не прислушались…
Агрессивные действия в
