Драккон поморщилась.
– Если бы тебе не исполнилось восемнадцать и ты не считался совершеннолетним, я бы даже и не подумала об этом. Я и сейчас колеблюсь, учитывая, кто ты такой и на кого охотятся
Ночные бродяги. Но она никому кроме тебя и слова не сказала. – Детектив оценивающе рассмотрела Брюса. – Давай узнаем, сможешь ли ты ее разговорить.
Глава десятая
В ту ночь Брюс спал плохо. Один кошмар сменялся другим. Он снова оказался на тех ночных улицах возле театра. Он дрожал от холода и сырости, прятал руки в карманах, а мама ласково обнимала его за плечи. Брюс пытался докричаться до отца и предложить ему сменить маршрут, но Томас Уэйн, казалось, не слышал его. Вместо этого они все дальше и дальше уходили от уличных фонарей, пока в итоге не очутились в темном, затянутом туманом и дымкой переулке. Уэйны шли все быстрее и быстрее и в конечном итоге почти побежали. Мальчику казалось, что его ботинки зачерпывают грязь, но он не хотел останавливаться.
А затем переулки превратились в коридоры, в освещенные луной коридоры и залы поместья Уэйнов. Теперь Брюс искал Альфреда, но его опекуна нигде не было. Юноша не помнил, почему он бежал. Знал лишь, что так надо, что он в смертельной опасности. Но каждый раз, когда он добирался до выхода на улицу, стоило ему лишь распахнуть дверь – за ней снова оказывался коридор, ведущий вглубь особняка. «Почему он не может уйти?»
Брюс запнулся обо что-то на полу, но удержал равновесие. Взглянув вниз, юноша увидел перепачканный кровью, истерзанный труп Ричарда. Он смутно помнил, как ударил его, как бил до тех пор, пока чьи-то руки не оттащили его прочь.
– Здравствуй, Брюс.
Юноша повернулся на звук голоса. Он слышал его только однажды, но узнал моментально. Мадлен посмотрела на него из-под опущенных ресниц, губы полные, лицо очаровательное.
– Как легко это тебе далось, – с улыбкой произнесла она, покосившись на тело Ричарда.
А затем занесла руку и воткнула нож Брюсу в живот.
Юноша с испуганным криком подскочил на постели. Снаружи дул сильный ветер, ветки деревьев стучали в окно. Брюса изрядно колотило. Какое-то время он продолжал сидеть, глубоко дыша, пока пульс, наконец, не замедлился. Затем заставил себя собраться с мыслями.
Нельзя было вот так просто идти на встречу с Мадлен, если допрос еще не начался, а она уже смогла залезть к нему в голову. Брюс постарался стереть из памяти показанные Драккон изображения с мест всех трех убийств. Но если он в самом деле хотел помочь расследованию, если он действительно хотел что-то узнать о правосудии, тогда ему нужно было встретиться с тьмой лицом к лицу.
* * *
– Это идет тебе под рубашку. А это тебе в карман.
Брюс сидел на стуле в кабинете Драккон. Наклонившись вперед, он рассмотрел протягиваемую ему крошечную, плоскую пластинку, напоминающую лист алюминия. Женщина передала пластинку Брюсу, и юноша осторожно положил ее в передний квадрат своего комбинезона. Соприкоснувшись с тканью, пластинка мигом прилипла к ней.
Затем Драккон дала ему прямоугольную карточку, которую Брюс засунул в карман штанов.
– Квадрат в кармане рубашки – это беспроводной микрофон, – пояснила она, – он будет четко и ясно передавать все твои разговоры. Второе устройство будет все записывать.
Уэйн кивнул.
– Мне нужно что-то еще знать о Мадлен?
– Даже если она не произнесет ни слова, все равно найдет способ заставить тебя сомневаться в себе. Ей невозможно угрожать, я ни разу не видела, чтобы она вышла из себя. Следи за языком, не болтай лишнего. Разумеется, мы будем постоянно наблюдать за тобой и позаботимся, чтобы ты был в безопасности. И все же. Береги себя.
Странный совет. Его с Мадлен разделяла прочная металлическая дверь. Ей нечего было использовать в качестве оружия.
– Поберегу, – пообещал Брюс, хотя слова детектива запали ему в душу. Как же так получилось, что весь департамент полиции оказался не в состоянии расколоть эту девушку?
– И помни, – предостерегла его Драккон, когда они оба поднялись со стульев, – об этом знаем только мы с тобой да доктор Джеймс. Сообщать или нет твоему опекуну – дело твое, но для всех остальных ты по-прежнему отбываешь свои общественные работы.
– Знаем о чем? – спросил Брюс, и на губах детектива появилось слабое подобие улыбки.
– А ты весельчак, Уэйн, – ответила детектив.
Ветреная ночь сменилась мрачным утром. Над городом повисли низкие черные тучи. К тому моменту, как Драккон и Брюс добрались до лечебницы, к оглушительным раскатам грома уже присоединились редкие крупные дождевые капли.
В его ежедневной рутине ничего не изменилось. Юноша тихо отметился, собрал чистящие принадлежности и отправился прямиком на подвальный уровень, в то время как Драккон улизнула пообщаться с доктором Джеймс. Но Брюс знал, что прямо сейчас они настраивают оборудование в офисе надзирательницы в надежде стать свидетелями беседы.
Сегодня отделение интенсивной терапии выглядело особенно зловещим. Казалось, будто сам воздух давит на Брюса со всех сторон. Приблизившись к камере Мадлен, юноша рискнул заглянуть внутрь. Как и ожидалось, девушка была одна. На этот раз она стояла посреди камеры, изучая на потолке что-то, невидимое Брюсу.
Какое-то время Брюс молча смотрел на нее в надежде, что девушка сама заметит его. Мадлен так и не пошевелилась, и тогда юноша с громким стуком уронил швабру. Наклонился, поднял ее и украдкой глянул в окошко камеры. Девушка никак не отреагировала на шум.
Вообще никак.
Может, первый раз так и останется последним. При этой мысли Брюс почувствовал странное разочарование.
– А ты более неуклюжий, чем я запомнила.
Голос раздался так неожиданно, что под влиянием ночного кошмара Брюс испугался. Когда он развернулся и снова уставился в тюремное окошко, девушка по-прежнему изучала потолок, словно игнорируя его. Но говорить не перестала.
– Ты не должен был убираться на этом уровне сегодня. Зачем ты пришел?
Она следила, по каким дням он убирается? Брюс начал лихорадочно соображать. Конечно, он мог бы сказать, что надзиратели изменили его расписание, но почему-то ему показалось, что
