А я нутром чую: что-то куда более скверное вот-вот случится. Где-то рядом. А я ничего не могу. Я больше не управляю положением, я – в ловушке. Чертов Мьёр-ярл! Не вижу его! Не вижу! Так не должно быть! Это неправильно! Это он меня должен сейчас убивать! Так до́лжно! В любой схватке ярл – на самом важном месте. А что может быть важнее, чем расправиться со мной? Где ты, сволочь?
Может, именно эта мысль и дала мне тогда шагнуть за пределы сил.
Я вырвался, нырнул прямо в черный провал входа в дом – и увидел заляпанного кровью Гуннара и кучу трупов вокруг. И уже не поймешь, кто свой, кто чужой, но Гудрун я узнал.
Моя девочка лежала на земляном полу, и вся солома под ней была пропитана кровью…
– Их было трое, – сказал я. – Сам ярл и двое его хускарлов. Пока мы бились снаружи, защищая сначала стену, а потом вход в дом, этот гад ползучий просочился через малую дверь. А там – моя беременная жена и наша холопка. Ярл даже не думал, что она станет драться. Их было трое, все в отличной броне, с боевым оружием, а у Гудрун на поясе – легкий клинок, которым женщине не пробить добрую кольчугу. Но она – пробила.
– Она очень сильная, твоя жена.
– Да, она сильная, – согласился я, хотя имел в виду не совсем то, что Заря. Не «физику» – дух. Что же до физической силы, то тут сработала не сила, а техника. Выпад я ей поставил, а остротой и качеством ее меч ничуть не уступал моему Вдоводелу.
Но все равно бросаться с легким мечом на трех матерых викингов в полном облачении… Все равно что на танк с гранатой. На три танка…
– Ярлу она проткнула брюхо, а одному из его людей – горло. Третий вышиб у нее оружие, но ударить сам не успел. Его зарубила холопка.
Тихая Бетти, вот кому потребовалось едва ли не больше мужества, чем Гудрун. Рабам, даже мужчинам, не положено быть храбрыми. Храбрые рабы не выживают. Ни мужчины, ни женщины. Бетти захватили в плен, когда она была почти ребенком. Послушание и покорность…
Гудрун дорого заплатила за храбрость. Потеряла ребенка. Нашего сына. Первенца. Я не сказал ей, что это был сын. Сказал: была бы девочка. Солгал.
– А я с клинком не очень-то управляюсь, – пожаловалась Заря и потерлась щекой о мое плечо. Намек?
– Я научу, – пообещал я.
Взвизгнула восторженно прямо в ухо и принялась целовать…
Ну и понятно, что дальше. Нет, не зря здешние моряки стараются женщин с собой не брать. Чтоб не завидовали.
– А холопка эта, которая третьего нурмана убила, что с ней стало? – спросила Заря, когда схлынуло.
– По нашим законам, если раб сражался с оружием в руках вместе с хозяином, он получает свободу.
– По нашим – тоже. Но она ведь женщина, не мужчина.
Ну да. Свобода – это вроде хорошо, но для женщины в этом мире… Не факт.
– Моя жена попросила взять Бетти в наложницы, – сказал я. – Бетти сказала, что хочет этого, и я согласился.
– Мудро, – отметила Заря. – Если мужи спасают друг другу жизнь в битве, они могут стать побратимами. Это – похоже. Они теперь тоже родня, а их сыновья станут братьями.
– Я надеюсь.
– Я тоже хочу от тебя сына! – заявила Заря.
– А я хочу спать! – проворчал устроившийся в полутора метрах от нас Медвежонок. – Так что сделай мне добро, братец: займитесь моим племянником завтра!
Надо же! А он уже неплохо понимает по-словенски, этот берсерк, сын берсерка. Налицо явные лингвистические способности. Глядя на него, и не скажешь. Натуральная нурманская зверюга.
– Давай спать, Зарёнка, – сказал я. – Нам завтра понадобятся силы.
Как будто не в небо, а в воду глядел.
Глава 13. Ладога в осаде
Первое, что бросилось в глаза, – отсутствие «таможенной службы» на ладожском волоке.
И не я один это заметил. Медвежонок, стоявший у кормила, немедленно взял влево, прижимаясь к берегу.
– Нас ждут, – предположил Тьёдар.
Я пожал плечами. Нам сейчас так и так придется высаживаться. И мы, я полагаю, готовы к любому обороту событий.
Оба драккара, Ульфхамов и Труворов – где-то выше по течению. А это – главные силы Рюрика. Без варягов и скандинавов в драку со мной Рюрик точно не сунется. Равно как и Гостомысл. Даже если у них и осталось с полсотни воев, то это далеко не элита. Если мы не полезем в драку, они – тоже.
А мы не полезем. Нам надо всего лишь пройти мимо Ладоги. И дальше. Рюрик думает, что мы намерены возвратиться домой.
Мы и впрямь намерены. Но попозже. Ведь до конца лета еще далеко.
– Нам нужен еще один корабль, – заявил хозяйственный Свартхёвди на вчерашнем совете. – Добра будет много. «Змей» маловат, чтобы все увезти, а рук нам теперь хватает.
Пока что хватало и места, но у Медвежонка – обширные планы. Раз уж мы разосрались с Рюриком, то кто нам теперь мешает как следует повеселиться. Обобрать пару-тройку торговых судов, «поторговать» железом с прибрежными селениями. Опять-таки капище со златокоронным идолом, о котором я поведал брату, наверняка не единственное в здешних землях. Почему бы не пройтись по центрам здешних религиозных культов, как мы это сделали во Франции? Всего-то и нужно: правильно расспросить местных, а это викинги умеют.
В последнем я точно не сомневался. В умелых руках скандинавских шкуродеров даже невский гранит согласится сотрудничать.
Опаньки! А у нас тут, оказывается, драчка. Причем без нас. Как-то даже обидно.
– Весь это, – авторитетно сообщил Щандр, опередив Ануда. – Мы с них дань берем.
– Когда берем, а когда и нет, – недовольно возразил Ануд. – Когда их много, они дерзкие. Вот как сейчас. Только я думаю: это не наша весь. Наши бы так быстро не прибежали.
– А вообще много их, веси этой? – спросил Медвежонок.
– Как белок в лесу! – Щандр опять опередил Труворова племянника. – Держались бы вместе, большую силу взяли бы. Но у них каждый род сам за себя.
– Князь у них есть! – заспорил Ануд.
– Да ну! Какой это князь! – отмахнулся бойкий на язык Щандр. – Дружины нет, дани ему не платят. Только если война у них, тогда он командует, и доля ему побольше прочих положена.
Сдается мне, нынче как раз такой случай. Весей этих, вернее, весян, под стенами ладожского укрепления собралось сотни две. Войско и есть.
– А еще они сок березовый пьют, – сообщил
