Сегодня в результате мощной и повсеместной реакции на кризис впервые за многие десятилетия практически во всех развитых мировых экономиках проводится серьезная работа по преобразованию банковско-финансовой сферы и всей структуры денежно-кредитной политики и финансового регулирования. Наблюдается резкий поворот в исследованиях, отчетах, экспертных оценках и законодательстве – и все это на фоне продолжающихся усилий международного сообщества. На первый взгляд политики и регуляторы созрели для того, чтобы взять на вооружение известный девиз экс-главы аппарата Белого дома Рама Эмануэля: «Нужно уметь делать выводы из любого серьезного кризиса».
Но так ли это на самом деле? Если «неавторизованная биография» денег, которую мы пытаемся реконструировать, позволяет нам понять, что не так с экономической теорией и практикой до и после кризиса, то способна ли она внести свой вклад в оживленные дебаты по более сущностным вопросам – например, можно ли наладить денежную и финансовую систему так, чтобы избежать повторения нынешней экономической и социальной катастрофы? Может ли отвергнутая концепция монетарного скептицизма помочь нам в решении этой насущной политической проблемы? И будут ли эти средства более радикальными, чем реформы, в настоящее время прокладывающие себе путь через парламенты и регуляторов в мировых финансовых столицах? Объявленная цель всех этих процессов – заставить банки и финансы снова служить реальной экономике и обществу, чтобы превратить «саранчу» Франца Мюнтеферинга в пчел Бернарда де Мандевиля. Однако, как хорошо известно поклонникам «ужастиков» (от романа Г. Уэллса «Остров доктора Моро», написанного в 1896 году, до фильма Дэвида Кроненберга «Муха», снятого в 1986-м), генная инженерия – штука опасная. Достаточно чуть-чуть ошибиться, и вы рискуете получить монстра.
От возмездности к «халяве»
14 сентября 2007 года британский министр финансов объявил, что уполномочил Банк Англии оказать среднему по размерам банку Northern Rock, специализирующемуся на жилищной ипотеке, «услугу поддержки ликвидности» – иначе говоря, предоставить ему овердрафт больше обычного. Банк финансировал значительную часть своих ипотечных кредитов – сверхдолгосрочных платежных обязательств – путем продажи инвесторам краткосрочных векселей и облигаций, в результате чего у него возникли серьезные проблемы. Когда в 2007 году осложнилась ситуация на международных финансовых рынках, это краткосрочное финансирование прекратилось. В свою очередь вкладчики банка, увидев, «откуда дует ветер», начали «вынимать» свои деньги. Таким образом, «пролет» на оптовых финансовых рынках – рынках векселей и облигаций – обернулся для банка «пролетом» на его собственном розничном рынке вкладов физических лиц и компаний. И Northern Rock вдруг оказался в тисках классического кризиса ликвидности. Это и послужило толчком к началу большого кризиса. Подобная проблема появилась в сфере банковской деятельности не впервые. Как мы уже показали, главное содержание банковского дела заключается в поддержании синхронизации поступающих и исходящих платежей. Основная трудность при этом состоит в том, что активы банков – кредиты, которые они выдали, – обычно носят долгосрочный характер, в то время как пассивы, то есть собственные долговые обязательства, как правило, более краткосрочны, а по многим видам депозитов вообще должны быть возвращены по первому требованию. Другими словами, имеет место изначальное несоответствие – так называемый разрыв в сроках платежей, который не может быть устранен из банковской системы в ее нынешнем виде. В нормальных условиях разрыв срока платежа не представляет собой серьезной проблемы. Мало того, его существование в определенном смысле является главной целью банковской деятельности. Вкладчики банка имеют возможность свободно снимать средства или в любой момент производить платежи со своих депозитов, а также получают по вкладам проценты, которые генерируются только благодаря использованию рисковых и неликвидных кредитов. Все это превращает синхронизацию платежей в особо тонкое искусство. Разрыв срока платежа для банка, рассчитывающего исключительно на собственные ресурсы, становится проблемой в том случае, если по той или иной причине депоненты и владельцы облигаций теряют уверенность в способности банка выполнить в срок свои обязательства, массово забирают свои депозиты и отказываются их продлевать.
К счастью, у современных банкиров есть высокопоставленные друзья. В соответствии с негласным «великим монетарным уговором» банковские пассивы в отличие от пассивов обычных компаний являются официально подтвержденным компонентом государственной денежной массы. А поскольку деньги – главный институт координирования экономики, любое ухудшение их свободной циркуляции и конвертации способно нанести серьезный урон всему общества, а не только тому или иному банку. Поэтому деньги должны быть защищены от подозрений в недобросовестности со стороны любого банка, который ими оперирует. Подобно электросети, для которой отказ одной-единственной электростанции может оказаться роковым, преобладающая масса современных денег предоставляется и управляется через сеть банков, и в этой сети «отказ» одного из звеньев также способен разрушить всю систему. Фактически для бесперебойной работы банковской системы требуется даже бóльшая бдительность. Если сбой в электросети происходит вследствие поломки физической инфраструктуры, то в банковской системе простая утрата уверенности в надежности одного из банков может стать фатальной для системы в целом.
Предотвращение банковских кризисов ликвидности на протяжении долгого времени лежало на ответственности суверена; как мы уже упоминали выше, первым правила оздоровления ситуации в период кризиса сформулировал Уолтер Бэджет. Если возникает паника и вкладчики банка и держатели облигаций «вынимают» свои средства, говорит он, суверен должен войти в их положение и позволить банку взять заем у государственного Банка Англии, чтобы произвести выплаты в суверенных деньгах. Так образом, баланс банка будет все больше зависеть от центробанка и все меньше – от частных инвесторов. При этом на руках на руках у частных инвесторов будет все меньше обязательств частного банка и все больше – Банка Англии, то есть наличности. Модель Бэджета стала общепринятой практикой во всем мире. Даже США, которые позже других приобщились к «чудесам» современного «центробанкинга», в 1913 году ввели эту систему. В сентябре 2007 года Банк Англии пошел на эту экстренную, но проверенную временем меру – как отмечалось, впервые за 130 лет со времен крушения банка Overend, Gurney and Co.
Однако прошло несколько месяцев, и стало ясно, что проблема Northern Rock заключается не в ликвидности. Многие из заемщиков банка оказались недобросовестными. Иначе говоря, проблема вышла за рамки нарушения синхронизации платежей, потому что даже при налаженной синхронизации свести баланс не получалось. Общая стоимость пассивов банка превысила стоимость его активов независимо от сроков выплат по тем и другим. В нормальных условиях стоимость банковских активов всегда больше, чем стоимость пассивов. Разность
