– Ну, ты и…
– Перебивать невежливо. В-третьих, если бы ваше правительство хотело избежать подобных эксцессов, оно не экономило бы на обороне. Мы, к примеру, не экономим. Так что, какие ко мне претензии?
Девушка зло скривилась, но ничего не сказала – в словах русского была горькая правда. Возникни у кого-то мысль провернуть такое с имперской планетой – с него бы свои же кожу живьем содрали. Уж больно страшно отвечали имперцы на любое хамство.
Между тем, бородачи приняли, наконец, решение. Модификант ловко, будто морковку из грядки, выдернул из толпы школьников девочку лет восьми и, без видимого усилия держа ее на весу, подтащил к столу. Миг – и ее руки оказались прижаты к твердой, благородных расцветок поверхности.
– Сейчас обрубят, – то ли безразлично, то ли даже с восхищением прошептал Мурад. Однако здесь он ошибся. Из толпы выскочила и, не обращая внимания на направленное в ее сторону оружие, бросилась к модификанту вторая девчонка, лет пятнадцати. Мордально, кстати, очень похожая – наверное, старшая сестра. Увы, на удары ее кулачков модификант обратил внимания не больше, чем на какую-нибудь муху. Зато его товарищ, опустив оружие, ловко перехватил решительную девицу и с хохотом ее облапал.
Тем временем, главарь отошел и вернулся с утилитарного вида топором. Судя по цвету, сдернул он этот инструмент с пожарного щита. Сейчас зловещая расцветка пришлась как раз кстати, но сравнить ее с естественным колером никому не удалось. Стоило только бородатому поднять свою железяку, как посреди его лба открылся вдруг третий глаз, затылок брызнул веером окровавленных осколков и, сделав два шага назад, труп – уже труп! – спиной рухнул на землю.
Отдача у трофейного карабина была очень мягкая, а пули оказались хороши. Второй выстрел – в грудь одному из автоматчиков. Костин словно воочию увидел, как оболочка пули раскрывается лепестками в его теле и, судя по огромной дыре в спине убитого, так все и было. Ему попросту вырвало кусок позвоночника, но и без того от стремительно распространяющегося по телу гидродинамического удара все органы убитого должны были превратиться в кашу.
Третий выстрел – в лицо успевшего повернуться на звук модификанта, и тот рухнул рядом со своим командиром. Его товарищ, что держал руки приговоренной, вскочил и получил свою пулю в бок. Пятая – еще одному автоматчику, точно в сердце.
Только в этот момент уцелевшие бандиты, все трое, открыли беспорядочную стрельбу. Судя по всему, особым боевым опытом похвастаться они не могли и, кроме того, очень испугались. Стреляли, куда попало, больше для того, чтобы хоть как-то заглушить свой страх. Костин хладнокровно пристрелил еще одного, потом дважды промазал – мишень прыгала, словно заяц. Наконец, удалось попасть шустрому автоматчику в ногу, практически оторвав ее ниже колена и поставить смачную точку уже лежащему, в голову.
Боек сухо щелкнул. Лейтенант поморщился. Увлекся стрельбой, забыл, что магазин неполный, выстрелы не считал… Непрофессионально, а главное, перезаряжать нечем. А тот, который держал девчонку, бросившуюся на помощь сестре, прикрываясь ею, как щитом, все еще жив. Держит ее, водит перед собой стволом автомата, выискивая цель. Хотя… Короткое шевеление пальцами, из налобной гарнитуры выезжает и занимает штатную позицию перед глазом тоненький, будто стекло очков, прицел-монокуляр. В таком бою он не нужен, зато позволяет в деталях рассмотреть цель. Костин усмехнулся. Ну вот, так и есть. Рука бородача сжата с такой силой, что костяшки побелели, палец вдавил курок до упора. Х-ха! Да, этот урод с испугу выпустил весь магазин и даже не заметил. Вояка недоделанный!
Костин, уже не скрываясь, встал и зашагал к месту событий, забросив винтовку на плечо и придерживая ее за приклад. Ствол зловеще, хотя и бессильно, смотрел в небо. Позади зашуршали ветки – похоже, Каталина решила следовать за ним. Получалось у нее не очень – торопливо и шумно.
– Ты чего?
– Ничего, – коротко ответил Костин. – У меня патроны кончились, а из пистолета на такой дистанции стрелять – только девчонку угробить.
– А… он?
– Он? Да он не соображает даже, что происходит. Ты погляди, он сейчас искренне уверен, что стреляет в меня. Поразительно, как легко пугаются те, кто привык безнаказанно причинять боль другим.
Бородатый, видимо, сообразил своими укуренными до фильтра мозгами, что здесь что-то идет не так. Во всяком случае, он отбросил автомат (как только не надорвался, бедненький, держать его одной рукой) и выхватил нож. Длинный, широкий, замысловато изогнутый и абсолютно нефункциональный. Приставил его к горлу заложницы и заверещал что-то. Язык его так и остался для Костина тайной за семью печатями, но тут и без перевода было ясно – «все назад, или я убью ее!». Ну, или, возможно, что-то иное, но по смыслу очень похожее. Лейтенант хмыкнул:
– Обрати внимание, а пальчики-то дрожат. Ты как, уши на память отрезать будешь?
– З-зачем? – не поняла Каталина.
– Не знаю. Мало ли какие обычаи в ваших диких Европах.
– Да ты…
– Тих-ха! – лейтенант остановился напротив свирепо выпучившего глаза захватчика. Постоял, спокойно глядя на него, перенося вес с носков на пятку и обратно. Подумал, что тренироваться надо все же чаще, уж слишком быстро уставать начал. И, безошибочно уловив момент, когда противник угрожающим, как ему казалось, движением взмахнул клинком, убрав его на миг от горла заложницы, ткнул бородатого стволом винтовки в глаз.
Бандит дико взвыл, зажимая рукой изуродованное лицо, и тут же рухнул, получив сильнейший удар ногой. Костин шагнул к нему и всей массой наступил на горло. Захрустела, ломаясь, гортань, вопль перешел в хрип, пальцы заскребли песок и конвульсивно выгнулось тело. Лейтенант посмотрел и безразлично пожал плечами:
– Вроде бы все. Пошли отсюда.
– Куда?
– Да куда угодно, лишь бы подальше, – ответил лейтенант, поднимая автомат одного из убитых и профессионально обшаривая труп в поисках патронов. Нашлось всего три магазина – негусто. Впрочем, можно было посмотреть у других убитых. – Скоро этих уродов хватятся, сюда примчится толпа и из нас ромштексов наделают. Солдаты из них аховые, но лично у меня желание воевать с целой дивизией отсутствует напрочь.
– А… дети?
– Послушай, – лейтенант повернулся к девушке. – Меня зовут Всеволод Иванович Костин. Слов «Красный Крест» в моем имени не наблюдается. Я и помогать-то никому не должен был, да вот… Но дальше пускай уж сами, без моей помощи. У детей есть родители, которым положено о них заботиться, у планеты – армия, которая костьми должна лечь, но захватчиков в свой дом не пустить. Я знаю, что сражались вы до конца, но раз не справились, то не стоит втягивать других в решение своих проблем. Без обид.
