– Я полностью с вами согласен, сэр, – вскочил со своего кресла де Ля Гиш и, погрозив своим кулачком в сторону Петропавловской крепости, злобно добавил: – Если бы не генерал мороз, то русские еще сто лет назад были бы нашими послушными вассалами и нам не пришлось бы прозябать здесь, на задворках европейской цивилизации…
Капитан встал вслед за гостем, но лишь затем, чтобы налить в рюмки новую порцию бренди.
– Выпьем за нашу победу над врагами! И ни чешуи ни хвоста! – словно перед рыбной ловлей провозгласил он непонятный для француза тост и тут же, не глядя на него, выпил.
После третьей рюмки, провозглашенной за содружество Англии и Франции, язык де Ля Гиша развязался, и он со свойственной аристократам высокомерностью начал поучать капитана:
– Так вот, мой дорогой Уинстон, одна из наших главных задач сегодня – нащупать и опереться на те слои высшего света Петербурга, которые готовы заставить российского императора в полной мере выполнять требования франко-русской военной конвенции. Надо сделать все, чтобы изолировать людей, и сегодня толкающих его на путь сепаратного мира…
– Вы хотите сказать, что настало время найти недовольных нынешней политикой офицеров русской гвардии, готовых придушить царя и царицу, чтобы передать потом бразды правления его более воинственному родственнику, такому, как Николай Николаевич?
– Вы слишком прямолинейны, сэр, – сморщил свое личико де Ля Гиш, – сегодня необязательно повторять грубые средневековые методы, отравлять или протыкать кого-то шпагой. В наш передовой век достаточно ограничить монархию конституцией или парламентом, наконец, законами, благоприятными для самых деятельных сословий общества – промышленников и купцов. А они уж сами выберут, по какому пути из подсказанных нами идти…
В дверь постучали.
Капитан открыл дверь, пропустил в кабинет официанта с огромным подносом, уставленным самыми разнообразными закусками.
– Через час принесите нам кофе, – приказал Джилрой.
– Слушаю, сэр, – ответил слуга и исчез за плотно прикрытой дверью.
– Теперь можно выпить и за демократию, о которой вы только что с таким жаром говорили, – воскликнул Уинстон.
– За нашу демократию, – восторженно поддержал тост француз.
Осушив рюмки, коллеги закурили каждый свое. Капитан – новую сигару, де Ля Гиш – ароматную сигаретку. Спрятавшись за реденькой дымовой завесой, они почти однообразно размышляли о том, что же еще можно выпытать друг у друга.
Приглашая французского военного атташе к себе, Джилрой надеялся получить от этого простофили, как охарактеризовал его майор Нокс, не только необходимую ему информацию о расстановке сил в окружении российского монарха, но и необходимые для дальнейшей деятельности связи. Но прошло уже больше двух часов, а он так и не смог выудить из де Ля Гиша даже малой доли того, что планировал.
«Да-а, – с горечью подумал капитан, – не так уж и прост этот французский аристократ. Под маской овечки, оказывается, скрывается настоящий хищник! С ним надо быть предельно осторожным».
Закончив курить, союзники положили свои недокуренные табаки в пепельницу. Перемирие закончилось. Начинался новый раунд неторопливых разговоров, из которых каждый хотел хоть что-то урвать.
– В российской политике непомерно большую роль играет ее величество императрица Александра Федоровна, – сказал француз, словно продолжая свой оборванный с приходом официанта разговор, – она внучка королевы Виктории и по воспитанию более англичанка, чем немка, хотя ее русские недруги считают, что их государыня типичный немецкий продукт… Мадам крайне истерична, не переносит общества, кроме, разумеется, своего мужа и немногих близких друзей… К числу ее советчиц и поверенных в самых деликатных делах принадлежит фрейлина Вырубова и, конечно же, царский друг Григорий Новых…
– Что, в друзьях императрицы несколько Григориев? – удивленно спросил Уинстон.
– Это фамилия все того же Григория Распутина, – пояснил де Ля Гиш, – императрица посчитала, что фамилия Распутин – неблагозвучна, там более что она планирует строительство храма его имени, поэтому и порекомендовала старцу новую фамилию – Новых.
– С Новых все ясно, – сказал Джилрой, – а что вы хотели мне посоветовать, говоря об императрице? Она англоманка? – прямо спросил он.
– Наверняка была бы, если бы не чуралась высшего света.
– А кто в светском обществе Петербурга, по-вашему, относится к Англии более или менее благожелательно?
– Прежде всего, конечно же, бывший премьер Коковцев, который в свое время выступил против железной дороги через Персию в Индию, строительство которой лоббировал Столыпин…
– За что тот и поплатился, – неожиданно вырвалось у капитана.
– Вы хотите сказать, что это ваших рук дело? – удивленно спросил француз.
– Это я всего-навсего предполагаю, – пошел на попятную Уинстон, поняв, что сам того не ведая, чуть было не высказал то, что сказал ему об этом темном деле перед отъездом в Россию его великий тезка, Первый лорд Адмиралтейства.
– Для выхода в петербургский высший свет, который всегда все знает и ведает обо всем, – продолжал как ни в чем не бывало де Ля Гиш, – я бы рекомендовал вам заручиться поддержкой таких влиятельных при дворе императора людей, как министра двора Фредерикса, недавно возведенного в графское достоинство, и генерала свиты и дворцового коменданта Воейкова. Последний хитрый пролаза и скряга. Очень любит деньги и подарки.
– А чем можно завлечь министра двора?
– О-о, по-моему, это человек честный, и единственная возможность ему понравиться – добиться рекомендации фрейлины Вырубовой…
– Или друга царской семьи Григория Распутина, то есть Новых, – после небольшой паузы добавил француз.
Официант принес кофейник с горячим напитком. За кофе разговор продолжился, но уже не было той неожиданности и остроты, которыми он изобиловал ранее. Коллеги, попивая горький обжигающий кофе, лениво перебирали всем известные факты из жизни императорской семьи и их влиятельного друга Распутина.
Прощаясь, капитан договорился со своим коллегой о новой встрече, но уже во французском посольстве. Проследив, как за де Ля Гишем закрылась дверь, Джилрой резюмировал:
«Французский
