все один сделать. Были бы мы вместе, еще быстрее это дело закончили бы. А так полдня зря потратили. Но сейчас мы все знаем. А ты чего раскопал?
– Да я… – начал Кармашкин и замолчал, потому что ничего путного он так и не узнал. Только потерял все.
– Еще спасибо скажешь, – по-царски кивнул Вовка. – А пока лезь на крышу.
– Мне-то зачем? – насторожился Кармашкин. – Там уже Прохоров побывал.
– Затем! – подтолкнул его Майсурадзе и стал совать в руки незаполненный журнал. – Возьмешь старый журнал и заменишь его на новый. В веревке не запутайся, положи все так же, как лежало. А настоящий сейчас на место вернем. Я проверил, окно открыто.
– Какой настоящий? – простонал Генка. Журналы кружились у него в голове веселой стайкой.
– Ты лезть будешь? – начал злиться Вовка.
– Ну, чего? – не выдержал Костик. – Хочешь, я полезу?
Этого Генка стерпеть уже не мог. Чтобы неженка и маменькин сынок Янский что-то сделал лучше него!
– Спокойно! – отстранил он Костика. – Чего вы так сразу на меня насели. Лезу я уже. Лезу. Но вы обязаны мне все объяснить!
– Давай-давай! – подбодрил его Майсурадзе. – Там видно будет.
И Генка пошел к крыльцу. Нельзя сказать, что лазание по решеткам было его призванием. Один раз он чуть не сорвался, но в конце концов оказался на козырьке. Здесь на самом краю лежал… журнал в оранжевой обложке. На нем полустертыми чернилами было выведено 8 «Б». От радости Кармашкин прижал к себе подмокшую находку и поцеловал ее в поблекшую надпись.
– Потом обниматься будешь, – вернул его к действительности Майсурадзе. – Сползай скорее. Не забудь другой журнал так же положить. Нам нужно, чтобы завтра все сработало.
– Слишком много тебе нужно! – проворчал Генка. Отрывать от себя журнал не хотелось – он ведь два дня за ним гонялся.
– Слушай, хватит там сидеть, – погрозил кулаком Майсурадзе. – Шевелись давай!
Генка сунул журнал за пазуху, на край положил новенькую тетрадку. Веревка одним концом была привязана к ножке лампы, свисающей с козырька, а другим проходила через оторвавшийся от времени шифер и спускалась в кусты. Если за веревку потянуть, то лежащий на ней журнал приподнимался, сползал с крыши и падал на крыльцо.
– Зачем ей такая сложная система? – Кармашкин полез обратно.
– Это ты у нее спроси, – посоветовал Янский. – Мало ли что она еще задумала.
– А чего еще-то? – Мокрые руки Генка машинально вытер о штаны.
– Да что угодно! – Майсурадзе довольно хихикнул и, прихватив журнал, пошел за угол школы, где их ждало гостеприимно распахнутое окно учительской. – Лучше сразу скажи, если еще какое дело расследовать будешь, возьмешь нас в команду?
– Какое дело? – По Генкиной спине побежали неприятные мурашки.
– Не важно какое, – поморщился Майсурадзе. – О пропаже ластиков. Возьмешь?
– Тебя не возьмешь, ты сам влезешь! – От Вовкиной болтовни голова у Кармашкина шла кругом.
– Возьмет, возьмет, – подогнал приятелей Костик. – Вы не стойте. Сейчас кто-нибудь придет, и все!
– С Семеновой справимся, больше нам никто не страшен, – успокоил его Вовка.
– Что ты к ней привязался? – не выдержал Кармашкин. – Нравится, бери и ухаживай.
– Ага, разбежался! – хихикнул Костик. – Я б такую «нравится» за километр обходил. А ты за ней таскался.
– Да не таскался я, – смутился Генка. – И вообще мне сначала надо гитару получить, а потом все остальное.
– Потом поздно будет. Эх, наивный ты человек, Карыч, – стукнул его по плечу Майсурадзе. – Ты думаешь, она зря тогда на репетицию пришла? Все было просчитано. Илюха требует от тебя новую гитару. У тебя неприятности, ты думаешь, что делать, и решаешь переправить оценки. Это ведь Семенова надоумила Прохорова лезть за журналом именно в ту ночь, когда и ты.
– Гонишь! – попятился Генка. Он провел ладонью перед лицом, чтобы убедиться, что ему все это не снится.
– Гонят гонщики, а я говорю, – огрызнулся Вовка.
– Нам Стриж все рассказал, – вступил в разговор Костик. – Его как тележкой сбило, народу набежало, врача вызвали, а потом он сразу к нам пошел. Помнишь, Семенова все около Илюхи вертелась? Мы еще тогда решили, что после тебя она со Стрижом роман решила завести. А ей не роман нужен был. Хотела она уговорить Илюху украсть журнал и Ксю подарить. Ленка утверждала, что после такого подарка Воронова забудет Клюкву. Сам Илюха лезть побоялся. А тут как раз Прохоров стал хвастать, что у него есть ключи от всех дверей в школе и что он может куда угодно войти. Вот Илюха и предложил ему стащить журнал за небольшую сумму.
– Откуда Семенова могла знать, когда я буду в школе? – ахнул Кармашкин. – Я же никому…
– Ага, – довольно зажмурился Майсурадзе. – Никому, кроме половины класса. Кто хвастал, что завтра же у тебя по геометрии будет четверка? Еще кричал, что у тебя есть верное средство. А перед этим у всех синие ручки таскал. Думаешь, никто не догадывался, что ты собираешься делать? Я даже хотел ставки начать принимать – получится у тебя или нет.
