Что ж, пора в наступление.
– О, да тут есть что отпраздновать! – радостно воскликнула Ари. Она пододвинула блюдо с шоколадным тортом и взялась за длинный острый нож. – Хотите тортик?
– Я не люблю торты, пироги и прочие печеные сладости, – ответил Тиг. – Предлагаю отметить по-настоящему. – Его кошачьи глаза сузились в улыбке. – Идемте.
Он не любит пироги? Чума на этого несчастного с его глупыми пристрастиями! Не любит пироги! И как его отравишь?
С колотящимся сердцем Ари следовала за Тигом по длинному коридору. Странная ночь. Она не собиралась оставаться наедине с чародеем, но вот пришлось!
На мгновение ей показалось, что Тиг ведет ее в кабинет, однако он повернул в библиотеку. Войдя, зажег фонари на столе, направился к шкафу и достал два узких хрустальных бокала и графин бледно-голубого стекла.
– Держите.
Он подал ей бокалы и вынул пробку из стеклянного горлышка. В бокалы полилась золотисто-розовая струя, ароматом напомнившая Ари цветущие луга и дикий пряный мед. Тиг закрыл графин и взял бокал.
– За успех! – провозгласил он.
Ари послушно дзынькнула тонким горлышком своего бокала о бокал Тига и притворно отхлебнула.
Она не дура. Вино пахнет волшебством, возможно, настояно на волшебных травах, а пьянеть перед Тигом она не намерена.
Чародей одним глотком осушил бокал и налил себе снова. Ари забилась в угол дивана и тайком вылила половину жидкости в щель возле подлокотника. Дрожащей рукой она снова подняла бокал, поздравляя хозяина, и отпила малюсенький глоток.
Тиг уселся поудобнее, стряхнул с бриджей воображаемую пылинку и произнес:
– Не люблю людей.
Ари уклончиво хмыкнула.
– Слабые создания. – Тиг говорил медленнее, чем обычно, слегка растягивая слова. – Вечно тянутся к тому, чего у них нет. Вечно требуют того, что не заработали. Обещают что угодно, но все их обещания – ложь!
Он осушил второй бокал и поставил его на пол. Вытащил из кармана и принялся набивать неизменную трубку.
– Я ценю честность и верность данному слову.
– Так вот почему вы держите Маарит в экономках, хотя она так стара, что не в силах выполнять свои обязанности? – спросила Ари.
– Выкинуть ее на улицу? Она верно служила мне много лет.
Тиг смотрел на Ари, с неподдельным интересом ожидая ответа.
– Конечно, нет, – ответила девушка. – Но почему бы не нанять ей помощниц? И ради святых звезд, не подпускайте ее к плите!
Он улыбнулся. От улыбки Тига Ари всегда охватывал необъяснимый ужас. Она чувствовала себя мышью под лапой огромного голодного кота.
– Какое вам дело до Маарит?
Тиг раскурил трубку от тонкого язычка пламени, вдруг возникшего в воздухе.
– Она груба, с ней трудно ладить, но я не желаю Маарит зла.
Колдун нахмурился, глядя на ее бокал, и Ари отпила немного вина. Язык обожгло ароматом острых приправ, дикого меда и чего-то неуловимо знакомого… Так пахнет по утрам в лугах, покрытых росой? Или в зимнем лесу? Так пахнут цветы, выросшие в тайных лощинах древних лесов, вдали от глаз человека. Один глоток – и у принцессы закружилась голова.
Тиг затянулся и выпустил к потолку колечко дыма.
– Люди беспокоятся только о себе. Приносят других в жертву своим интересам. Однако вы встали на защиту Маарит, когда в дом ломился – как вы предполагали – недруг.
Быть может, волшебное вино ударило ей в голову – да, точно, именно вино и именно в голову! – но Ари вдруг поняла, что неимоверно устала слушать о слабостях и недостатках людей от чудовища, кравшего чужие души.
– Вы не правы, – заявила она.
Тиг замер, не донеся трубку до рта, и медленно перевел на принцессу тяжелый взгляд.
Ой.
И Ари торопливо пояснила:
– Не правы насчет людей. Мы не такие. Мы защищаем друг друга. Мы жертвуем собой ради любимых. Потому-то мы с Таддом и подписали с вами договор. Мы поступаем так, как подсказывает нам совесть. Да, мы, бывает, поддаемся непростительной слабости, но искупаем эти мгновения храбростью и отвагой. Мы состоим не только из слабостей – наш мир гораздо сложнее.
– Вы напоминаете мне одну старую знакомую, принцесса. – Тиг пыхтел трубкой, не сводя глаз с Ари. – Идеалистка… Верила, что люди по сути своей добрые создания, справедливые. И себя считала доброй и справедливой. Обещала держать данное слово.
В глазах чародея промелькнуло что-то темное и тревожное, и Ари безотчетно забилась поглубже в угол дивана.
– Она и меня убедила в своей доброте.
Тиг потер пальцами чубук трубки, и Ари впервые заметила, что поверхность трубки испещрена гравировкой. Чубук словно оплетали длинные нити, а на основании чаши было вырезано колесо прялки. Точно такое же колесо красовалось в темном углу библиотеки. Точно такое же колесо превратило солому в золотую нить.
В золотую нить, до смерти душившую тех, кому колдун желал преподать урок.
Проследив за взглядом Ари, Тиг протянул ей трубку:
– Держите.
Голос его был холоден, как замерший в зимнем спокойствии лес, где подо льдом таятся непостижимые опасности.
Ари не посмела отказаться. Трубка была теплой от мундштука до округлой чаши. Там, где ее касались губы чародея, поверхность была гладкой, как шелк, однако узоры на чубуке придавали трубке шероховатость.
– Самира, – тихим холодным голосом произнес Тиг.
– Что вы сказали?
– Самира. Так ее звали – девушку, которая стала моим другом. Она попросила меня о помощи, загадала желание, а заплатить не смогла. А потом обманула меня. – В голосе Тига послышались отголоски старой обиды. Говорил он по-прежнему медленнее, чем обычно, странно растягивая слова. – Самая обыкновенная девушка. Дочь мельника. Однако все хотели с ней дружить. Даже я. Вы на нее похожи.
И что тут ответишь? Поблагодарить за призрачное сходство с девушкой, которая обманула Тига? Да и поверить в дружбу чародея с человеком было непросто.
Тиг замолчал, не пытаясь забрать у Ари трубку.
– Мне жаль, что она причинила вам боль, – нарушила молчание принцесса.
Тиг улыбнулся медленно и кровожадно:
– Мельник был глуп. Хуже человека не было на селе. Неприметный, заурядный, но притом жадный и чванливый. – В словах Тига сквозило презрение, под которым чародей безуспешно прятал разгоравшийся гнев. – А как хвастался! Говорил, что его дочь красавица и умница, хотел получше выдать ее замуж… за богача. Но я же говорил – она была простая девушка. Дочь мельника, который едва сводил концы с концами. Никто не хотел брать ее в жены и платить отцу выкуп.
– Какое варварство! Продавать дочь замуж! – возмутилась Ари.
Тиг невесело рассмеялся:
– Сто лет назад все так делали, дорогая принцесса.
Ари поймала себя на том, что ощупывает подушечкой большого пальца вырезанное на трубке колесо.
– А сколько вам лет?
– Какой неприличный вопрос!.. Так вот, отец Самиры понял, что красота его дочери никого не прельщает, и стал выдумывать небылицы. Безумные, сказочные истории. Говорил, что Самира способна за ночь вырастить урожай целебных трав. Говорил, что у нее телятся даже бесплодные коровы. А однажды, налившись элем до краев, заявил, что его дочь может перепрясть солому в золото.
Ари похолодела,
