– Там опасно в темпе ходить.
– Знаю я. Но он так-то опытный, видит, куда идет… Час шли. Около проходной там стоянка, на ней автобус. Видели? На дороге нашли рядом с ним ямку от взрыва и борт осколками иссечен. Трупов не было, но нашли пятнышко крови. Ближе к проходной еще одно, дальше – третье. Видимо кто-то раненым уполз внутрь. Мы покричали, никто не ответил. Ветляк говорит: "Нельзя так его оставлять. Вдруг он наш?"
– Правильно говорил, нельзя.
– Ну мы тогда фонарики включили и пошли в завод. Пятен больше не было. Нашлись какие-то следы в пыли, мы по ним и пошли. Поначалу стремно было, но потом отлегло. Там ни аномалий, ни мутантов. Одна пыль. Обошли корпус – никого. Значит под землю полез этот, который раненый. Ладно, спустились в подвал. Там снова на следы наткнулись, снова по ним двинулись. Долго ходили… А потом я от своих отстал. Смотрел-то в пол, вот и свернул не туда. Обернулся, а их и нет уже рядом-то!
– Небось штаны менять пришлось?
– Я не особо испугался. Там лабиринт, конечно, но на лестницах стрелки висят, пути эвакуации. По ним пройти можно. Только вот ни одной лестницы наверх по пути не попалось. Спустился я на пару уровней ниже, думал, что там найду проход наверх. Иду по коридору, фонарик уже светит тусклее, видно плохо и вижу я, что из за угла вроде как свет виднеется. Я подумал: "Наши!" – но вижу, что свет то не колеблется. Что за ерунда? тихонько подошел поближе и… мать моя, женщина!
– А что там было-то?
– Говорю же: женщина. Высокая, волосы короткие, светлые, босая, одета в какой-то серый балахон, а кожа – как будто она сроду света не видела, настолько белая. Но это бы еще ладно. Рядом с нею стеклянная емкость стояла и в этой емкости человеческий мозг плавал. Большая такая, в мой рост почти. И пока я на этот мозг пялился, она ко мне повернулась и говорит замогильным голосом: "ИДИ СВОЕЙ ДОРОГОЙ, РЕЙДЕР!" Как я тогда оттуда ломанулся! Фонарик чуть не потерял, автомат тоже. Сам не помню, куда сворачивал, все искал какую-нибудь комнату с одной дверью, чтобы отстреливаться, а в себя пришел, только когда пролом в полу нашел. Вылез прямо к бункеру, из какой-то толстой трубы. Слышу: зовут меня. Сержант наверху стоит и пальчиком этак делает: "Комм цу мир, нах майне штуцер…" Я подошел, он на меня посмотрел и даже бить не стал. И так понятно было, что мне хватило.
– Это он зря… Ты ему тоже про эту бабу рассказал?
– Нет.
– Правильно сделал. Ветляк с теми, у кого глюки бывают, ходить не любит.
– Да какие глюки!? Видел я ее, честно говорю!
– Ага… И мозги в банке тоже видел… Вот что спермотоксикоз с человеком делает! А так-то ничего, занимательно выдумал. Еще каких баек знаешь?
– Не выдумал я.
– Тогда знаешь, у кого спроси про это дело? У Студента.
– Который центровой? Проводник у "Воли"?
– Он самый. Если кто и знает, что это было, то это он.
– Да ну его… С ним и взглядами-то встречаться неохота. Как будто завру в глаза глядишь.
– Ты видел его хоть, завра-то?
– Видел! Вот слушайте, как было дело…
Глава пятая
Краб – результат медленной мутации эндемического вида. По сравнению с оригиналом он в 50-100 раз больше и может достигать двух метров в высоту. Имеет прочный панцирь, крайне сложно пробиваемый пулевым оружием…
Отчет о проделанной работе, часть 4.
– А где же твоя снаряга? – был первый вопрос часового на воротах.
Вид у Студента, когда мы вышли к заставе у института, был нетривиальным. Мягко говоря. Ботинки, трусы, бронежилет – это все, что на нем было из одежды. Ах да! Еще очки. Руки по самые плечи абсолютно белого цвета. Меланин, который содержался в коже, полностью выцвел. Если бы не ухмыляющиеся рейдеры “Закона” сзади, с которыми мы встретились у брошенного бункера на “ Амбере", могли бы и за какого нибудь редкого мутанта принять.
Впрочем объяснение было приготовлено самое простое: шли, влезли в "кискис", результат – вот он. А в трусах потому, что солнышко полезно. Хотя в нашей ситуации это спорно. Хорошо, что день пасмурный, а то белая кожа без пигмента уже обгорела бы.
– Ты того… Не мутируй нам тут.
– Не волнуйся на эту тему. Шуга здесь?
– Здесь. Только что в сторону гаража прошел.
Он повернулся и махнул рукой вглубь базы.
Я с любопытством осматривалась, пока мы шли. Сказала на ходу:
– Они здесь неплохо обосновались. Вон там, на крыше, огневая точка оборудована, пулемет…
– Обзор хороший, – согласился Ван. – Оттуда видно большую часть дороги. Туда чаще всего и ходят.
– За артефактами?
– Да. Шанс найти что то гораздо выше, а идти меньше километра. Оттуда каждый день что то таскают. Здесь вообще что-то вроде нейтральной территории. Одиночек много бывает, вольные заходят, даже бандиты иногда.
– Вот зачем в той стороне кусты были вырублены…
– Мутантов опасаются. Топливо тоже всегда пригодится. За связку дров здесь накормят, многие тем и живут. Хочешь в местный музей зайти?
– Конечно. А что там есть?
– Там есть один интересный тип. Зовут: Верховный Инквизитор. Чучела делает из мутантов и в кластер продает, коллекционерам. В основном из слепышей.
– И как у него бизнес идет?
– Сейчас не очень хорошо… – Ван дернул дверь на себя. – Закрыто. В другой раз зайдем. Раньше у него хорошо их брали ученые, а теперь дело идет вяло. "Чистота" в морозильниках за периметр тушки навострилась возить. Ставят в кузов трейлера обычный морозильник, к нему подключают газовый генератор – и в путь. Если не забывать баллоны с газом менять, то хоть до западного кластера вези.
–Мы вошли в гараж. Шуга смотрел, как трое рейдеров, перемазанных маслом, переставляли у бронетранспортера колесо с одной оси на другую. Машина выглядела обшарпанной, но пулемет был вычищен и смазан. Старая полицейская модель изготовленная по-видимому еще до выселения. Тогда еще не были широко распространены антигравитационные установки, а те, что имелись, были размером с эту машину и запитывались от компактных ядерных реакторов. Композитная броня, восемь
