Вскоре русские осознали, насколько слаб атакующий их противник, и, оправившись от первоначальной паники, перешли в контрнаступление. Теперь не русская Кавказская армия, а Третья турецкая армия оказалась под угрозой окружения и неминуемого полного разгрома.
В первые две недели января 1915 года русские войска заставили османов поспешно отступать и вернули себе все территории, потерянные в первые дни кампании. В процессе этого они — корпус за корпусом — уничтожили Третью армию. Девятый корпус был окружен и сдался русским 4 января. По сообщению начальника штаба Шерифа Илдена, на тот момент вместе с ним в штаб-квартире корпуса оставалось всего 106 офицеров и 80 солдат. Десятый корпус Хафыза Хаккы-бея отступал под огнем, но сумел избежать полного уничтожения, и спустя 16 дней примерно 3000 выживших достигли османской территории[184].
Османские военнопленные в АрдаганеВ ходе Сарыкамышской кампании один из отрядов османской кавказской армии захватил Ардаган, но ему не хватило сил удержать город, и в начале января 1915 года османы были вынуждены сдаться подошедшим русским войскам. Освобождение Ардагана считается первой победой русской армии на Кавказском фронте.
Поскольку 9-й и 10-й корпуса были разгромлены, 11-му корпусу пришлось принять всю мощь контрнаступления русских на себя. В какой-то момент отходящие османы с удивлением увидели, как на левый фланг русских обрушилась неизвестная конница и рассеяла их ряды. Это был отряд местных мусульман, которые, узнав об объявлении султаном джихада, немедленно отправились на помощь турецким войскам. Капрал Али Риза Ети, ставший свидетелем атаки горцев, с восторгом описывал это очередное проявление мусульманского братства.
К середине января 11-й корпус завершил свое отступление, сохранив всего 15 000 солдат из первоначальных 35 000. Третья османская армия была уничтожена. Из почти 100 000 солдат, отправленных в бой, уцелели всего 18 000 людей, но и те были сломлены духом[185].
Энвер-паша чудом избежал плена и был вынужден с позором вернуться в Стамбул, но ни в отношении него, ни в отношении Хафыза Хаккы не было проведено какого-либо дисциплинарного расследования, хотя некоторые офицеры оценили их действия как преступную халатность. Более того, перед отъездом из Эрзурума Энвер повысил Хафыза Хаккы-бея из полковника в генерал-майоры с присвоением титула паши и назначил его командующим остатками Третьей армии (спустя два месяца Хафыз Хаккы умер от тифа). Это поражение было слишком сокрушительным, чтобы младотурки могли признать его, и, согласно Лиману фон Сандерсу, разгром Третьей армии был засекречен не только в Османской империи, но и в Германии. «Об этом было запрещено говорить, — впоследствии написал он. — Нарушения приказа карались арестом и наказанием»[186].
Последствия Сарыкамышской кампании Османская империя ощущала до самого конца войны. Без боеспособной армии в Восточной Анатолии она уже не могла защищать свою территорию от посягательств России. Это поражение привело к обострению напряженности между турками, курдами и армянами в приграничных с Россией областях, и, несмотря на отдельные всплески исламского движения на начальных этапах Сарыкамышской кампании, всякую надежду на восстание мусульман Российской империи пришлось оставить.
Кроме того, масштабы этого сокрушительного поражения придали смелости союзникам России по Антанте в их планах нападения на Дарданеллы, захват которых позволил бы им оккупировать Стамбул и раз и навсегда вывести османов из игры[187].
Через месяц после поражения при Сарыкамыше на другом конце империи Джемаль-паша выступил со своей армией в поход на Суэцкий канал. Едва ли можно было бы найти бо́льший контраст, чем между египетской пустыней и кавказскими метелями, но засушливые земли Синая оказались ничуть не более гостеприимными к османским войскам, чем заснеженные Понтийские горы.
После публичного заявления, сделанного Джемалем на Центральном железнодорожном вокзале Стамбула 21 ноября 1914 года, никто не мог бы обвинить его в сокрытии намерения напасть на Египет. Но, поскольку любая такая экспедиция столкнулась бы с почти непреодолимыми препятствиями, британцы восприняли обещание Джемаля покорить Египет как голословное заявление. Они не думали, что тот сумеет собрать в Сирии большую армию, которая будет представлять опасность для британских войск в Египте. Но даже если бы ему это удалось, на пути его армии лежала обширная Синайская пустыня, где не было ни источников воды, ни растительности, ни нормальных дорог. Снабжать там войско продовольствием, водой и боеприпасами было настолько сложно, что подобная экспедиция казалась неосуществимой. Наконец, если бы османы все-таки преодолели все препятствия и достигли Суэцкого канала, их отделяло бы от Египта водное пространство сотни метров шириной и 12 метров глубиной, которое защищалось военными кораблями, бронепоездами и армией численностью 50 000 человек. Британские позиции на Суэцком канале казались неприступными.
Британцы не ошиблись в расчетах. Джемаль столкнулся с серьезными трудностями, пытаясь мобилизовать армию в Сирии. В декабре 1914 года османы стянули все свои силы в Анатолию, чтобы укрепить злополучную кавказскую границу и обеспечить защиту Стамбула и проливов. Джемалю оставалось рассчитывать лишь на призывников из арабских провинций и добровольцев из числа местных бедуинов, друзов, черкесов (и других переселенцев из Российской империи). Из 50 000 бойцов, которых ему удалось собрать, он мог использовать в Суэцкой кампании не больше 30 000; остальными нужно было укомплектовать гарнизоны в арабских провинциях. Кроме того, 5000–10 000 человек требовалось оставить в резерве, чтобы в случае необходимости защитить или усилить основную армию. Таким образом, у Джемаля оставалось всего 20 000–25 000 солдат, чтобы атаковать британцев, которые как минимум вдвое превосходили их численностью и занимали хорошо укрепленные позиции, — поистине самоубийственный план[188].
Джемаль мог полагаться только на случай. «Я поставил все на неожиданность», — впоследствии написал он. Джемаль рассчитывал на то, что, застав британцев врасплох, его армия сумеет захватить участок в зоне Суэцкого канала и «надежно закрепиться на противоположном берегу, разместив там 12 000 винтовок». С этого плацдарма он планировал захватить стратегически важный город Исмаилия и увеличить численность османских войск на западном берегу канала до 20 000. Захват османами Исмаилии, по его мнению, должен был побудить народ Египта восстать против британского господства под знаменем джихада, провозглашенного османским султаном. Таким образом, утверждал Джемаль, «Египет будет освобожден в неожиданно короткие сроки, при помощи довольно небольшой военной силы и незначительных технических ресурсов»[189].
Дерзкий план Джемаля-паши был полностью поддержан немцами, которые все еще лелеяли надежду спровоцировать масштабный джихад на территории противника. Кроме того, Суэцкий канал был для Германии бельмом на глазу. С 1 августа по 31 декабря 1914 года через канал прошло не менее 376 транспортных кораблей, доставивших 163 700 иностранных солдат для сил Антанты. Хотя британцы использовали для транспортировки войск еще и железную дорогу, связывавшую Суэц
