В словах поселянина был резон, в военное лихолетье нужно держать ухо востро, мало ли кто по лесам шатается: дезертиры, полицаи, вражеская разведка… Виктор протянул удостоверение, но не свое, а еще одно, липовое, на имя лейтенанта Красной Армии, а не Госбезопасности НКВД.
– Ладно, пошли к деревенскому старосте.
Староста, как и предполагал Ракитин, проживал в большом доме в центре деревни. Туда мужики и повели двоих красноармейцев. По дороге они разминулись с еще одним мужиком, Виктор скользнул по нему взглядом и отвернулся. Это был обычный то ли сумасшедший, то ли контуженный. Он шел по дороге, опираясь на суковатую палку, припадая на ногу, и что-то бормотал себе под нос. На старой застиранной гимнастерке поблескивала медаль «За отвагу». Широкие штаны подвязаны крученой веревкой. Картуз сидел набекрень. Ракитин за войну повидал таких немало. Жил человек, служил – и вдруг… То ли шальной осколок, то ли контузия, и все: медленное и мучительное угасание разума. И крепкий физически человек превращается в жалкого инвалида.
– Кто это?..
– Да так, приблудился тут один пару дней назад. Контуженный, вроде бы как старосте нашему – дальняя родня. Много сейчас таких, увечных… – печально ответил мужик из конвоя, тот самый, с «кулацким обрезом».
Они сидели в избе у деревенского старосты и пили чай с брусникой. Виктор улыбнулся, вспомнив, как совсем недавно благообразный старичок увидел красноармейцев под конвоем и накричал на их конвоиров:
– Что ж вы творите, ироды окаянные! А ну марш по домам – хозяйством заниматься! Аники-воины нашлись, повоевать им вздумалось… – но документы Ракитина все же глянул. – Проходите в хату, отобедаем, чем бог послал, да потолкуем. Чайку там, а може, что покрепче?..
– Ой, нет, только чаек!.. Командир у нас, даром что тыловик – насчет выпивки суровый. Вчера он двоих солдат застал за эти делом – на «губе» сидят, под арестом, – сымпровизировал Ракитин.
Беседа удалась, особенно после того, как Виктор выставил на стол пару банок армейской тушенки и пачку галет, мысленно помянув добрым словом запасливого рядового Толстикова.
– Так что, Михаил Валерианович, по рукам? Мы вам продуктов подвезем, а вы нам – лошаденку подкуете.
– Согласный я. Отчего ж не помочь родной Красной Армии… Тем паче – за харч хороший, – рассудительно заметил деревенский староста. – По нонешним временам живем мы бедно. Вот раньше бывало, еще до войны… Сейчас – мужики, которые помоложе да посправней – в армии. Бабы да ребятишки – в эвакуации. Нас-то тут, почитай, совсем немного осталось. А жить-то как-то надо, хозяйство, огороды, скотина какая-никакая… Кузня опять же… Власть – она в Сосновке, там и телефон, и участковый милиционер, и этот… как его… истребительный отряд. Недавно, кстати, они к нам наведывались.
– Чего это вдруг?
– Да самолет тут недавно германский упал, будь он неладен! Вот, приехали вместе с милицией, думали, парашютисты какие объявятся…
– И что, не объявились парашютисты?..
– Да мы в тот лес и не ходим, дрова и то в другой стороне берем – на ближнем хуторе. Там «фрицы» мин понаставили, вот и понимай, как знаешь. Береженого – Бог бережет… А за харчи – спасибо! Мы тут сами, вот и приходится кумекать.
Виктор не перебивал старика, потягивал терпкий, с кислинкой, душистый отвар и внимательно слушал. Да, по всему видать, туго приходилось местным. Деревенька-то прифронтовая.
– Ну, вы – молодцы, как ни тяжело приходится, а убогого все ж приютили, – кивнул Виктор.
Старик, разливая кипяток, неосторожно плеснул себе на руку.
– Вот, господи, прости!.. Незадача-то какая… – Деревенский староста принялся тряпкой вытирать стол. – А людям помогать надо. Тяжело сейчас всем, понимание нужно иметь. Тем более – контуженый, тяжко ему.
В сознании Виктора сработал сторожок. Что такое, он ведь так, без задней мысли сказал. И тем не менее…
– А давно у вас этот контуженый объявился?
– Да недавно… – не стал уточнять старик.
Вроде бы как не соврал деревенский староста, но конвоир с обрезом сказал четко – «пару дней, как приблудился». И еще… Переведя разговор на другие темы, Виктор посидел еще в гостях минут пятнадцать.
– Ну, хозяин, мы договорились? Если не сегодня к вечеру, но завтра утром – наверняка, приведем мы кобылку подковать. А я уж командира нашего упрошу, чтобы паек выдал. Он у нас только на выпивку суровый, а так – хороший мужик.
– Прощевайте, служивые, завтра свидимся.
Виктор вместе с Василием Самойловым прошли по деревне. У околицы дежурил тот самый, угрюмый мужик с «кулацким» обрезом. Ракитин жестом подозвал его поближе:
– Скажи, а почему ты решил, что этот ваш контуженый родственником приходится вашему деревенскому старосте?
– Дык, он как объявился, сразу же к нему и пошел.
– Но нас-то вы тоже под конвоем к старосте отвели, – возразил Виктор.
– Не, он с ним как-то по-родственному общался.
– По-родственному, говоришь… Ладно, прощевай, завтра кобылку приведем подковать.
Виктор вместе с бойцом-пограничником прошли до опушки рощи. Оказавшись под сенью деревьев, младший лейтенант резко свернул с дороги и, пригибаясь, осторожно и скрытно снова вышел к деревне. Словно заяц, который петляет следы перед тем, как отдохнуть на бе-зопасной лежке. Василий Самойлов, не задавая лишних вопросов, следовал за командиром. Когда они замаскировались в кустарнике, вопросительно посмотрел:
– Тебе не показалось странным поведение деревенского старосты?.. Когда я заговорил об этом самом контуженом, он ненароком пролил кипяток, – шепотом заговорил Виктор. – Да и потом, тот мужик, с обрезом, ясно сказал: «пару дней, как приблудился». Старик же ответил – «недавно». Вроде бы и не соврал… Но почему он со старостой держался «по-родственному»?..
– Может, дезертир?.. – высказал предположение Самойлов.
– С чего бы это дезертир носил на груди медаль «За отвагу»? – возразил Ракитин.
– Резонно, – оценил пограничник. – Что делать будем, командир?
– Брать его надо – на горячем! Он наверняка примчался сюда за портфелем со сбитого немецкого самолета, как и мы. Но я тоже – баран! Дубина стоеросовая! – выругался Виктор. – Как же он меня провел-то, а – ведь и ориентировка нами получена, и словесный портрет, и физиономия его на фотокарточке…
– Он – профессионал.
– Он – да, профессионал. А мы – кулемы!
– Командир, а, может, к нашим?..
– Не успеем. Появление двух военных – нас то есть, по логике вещей, его спугнет – заставит действовать быстрее. Но самое скверное то, что он связан со старостой, а это значит, у них тут агентурная сеть. Минимум еще один-два пособника имеются среди местных. И вычислить мы их не сможем… Остается одно – брать этого липового «контуженого».
Двое продирались через лес, неподалеку виднелась просека, проложенная упавшим самолетом. Да вот он и сам уткнулся носом в землю, повиснув на деревьях изломанными крыльями. Негромко переговариваясь, двое уверенно шли в сторону «Шторьха». Впереди – тот самый, «контуженый», он же – Ходченко Иван Денисович, особо опасный агент Абвера, который
