С ним топал мужик с хутора со старой австрийской винтовкой Манлихера за плечами. Этот казался попроще.
– Слышь, Иван, а ты точно знаешь, что портфель там, в самолете?
– Точно.
– А «фрицы» за него много дадут?..
– Не беспокойся, хватит даже на то, чтобы в Рейх съездить, да еще и с какой-нибудь фройляйн закрутить…
– А я вот пивко ихнее попробовать хочу – баварское!..
– Ша, рот закрой. Мы на задании. Лучше гляди в оба.
Виктор вместе с напарником атаковали молниеносно. «В рукопашной схватке побеждает тот, у кого патронов больше» – такова неумолимая логика реального смертельного поединка. Если есть преимущество – необходимо им воспользоваться. Ракитин стрелял с двух рук, в каждой – по «Нагану».
Но и «контуженый» звериным чутьем в последний момент почуял опасность, видно, неплохо его готовили. У него в руке оказался пистолет «ТТ», из которого Иван Ходченко и повел стрельбу навскидку.
Сухо захлопали выстрелы, взвизгнули пули, посыпались срезанные ими листья и мелкие ветки. Взрывная перестрелка накоротке велась интуитивно, навскидку. Времени тщательно взять цель на мушку не было. После первых трех выстрелов из револьверов Ракитин прижался к стволу дерева. За время стычки его противник успел уполовинить обойму «Тульского Токарева». В обоих «Наганах» младшего лейтенанта было по семь патронов, у противника – восемь в магазине пистолета. Ситуация складывалась патовая: у Ракитина сейчас патронов больше, но, расстреляв их, «Наганы» быстро не перезарядишь. А его враг, растратив боекомплект, может выбросить опустевший магазин и заменить его свежим. Сколько их у Ходченко – два-три?.. Наверняка!
Ракитин уловил движение краем глаза и перекатился в сторону. Тут же под сухой треск пистолетных выстрелов в стволе дерева появились отметины, пули с визгом раскрошили кору. Виктор выстрелил в движении еще трижды. В ответ выпускник Кенигсбергской разведшколы абвера швырнул в него опустевший магазин и одним движением вогнал в рукоятку пистолета новый. Действовал он четко и быстро, как учили. Отчетливо лязгнула затворная задержка, досылая патрон в ствол.
Но и выпускник Курсов усовершенствования офицерского состава Госбезопасности был достойным противником. Вбитые в подсознание рефлексы и навыки пистолетного боя проявились сейчас отчетливо и ясно, спасая жизнь, помогая выстоять и победить опасного и умного противника. Снова ярость свинца и пламени рвалась из темноты и тесноты спиральных нарезов во вспышках сгоревшего пороха.
В это время Василий Самойлов «взял в оборот» второго агента. Мужик неожиданно ловко обращался с «манлихером», но все же на короткой дистанции пистолет гораздо эффективнее. Самойлов успел всадить по одной пуле в руку и ногу деревенского мужика. А потом скрутил ему руки за спиной ремнем от собственной винтовки.
Ракитин твердо решил в этот раз во что бы то ни стало не дать врагу перезарядить оружие. Он делал стремительные рывки, нырял, перекатывался по земле, стрелял в ответ. Пуля выпускника Кенигсбергской разведшколы оцарапала ему плечо, другая прошла так близко, что всколыхнула коротко стриженные волосы на виске. Но за эти яростные, сжатые секунды пистолетного поединка и Виктор умудрился продырявить ответным выстрелом ногу Ходченко. Внезапно противник перестал стрелять – все восемь патронов в пистолете «ТТ» были израсходованы.
Младший лейтенант Госбезопасности держал противника на мушке. Вернее – на мушках «Наганов» в обеих руках, и в барабанах еще оставались патроны.
– Все, комиссар, сдаюсь… – Иван Ходченко поднял руки, в правой был зажат «Тульский Токарев». Затвор пистолета встал в крайнее заднее положение, показывая, что все патроны израсходованы. Из ствола все еще вился сизый пороховой дымок.
– Бросай оружие, – прохрипел Виктор, едкая пороховая гарь раздирала пересохшее от выплеска адреналина горло.
– Сдаюсь, твоя взяла… – Ходченко протянул вперед руку, намереваясь бросить пистолет.
Левая ладонь как бы невзначай оказалась над оружием, блеснул латунью зажатый между пальцами патрон. Он упал точно в патронник, а вслед лязгнула затворная задержка, досылая его в ствол «Тульского Токарева».
Два выстрела слились в один. Упав на колено, Ракитин успел нажать спусковой крючок, и верный «Наган» не подвел. Пуля разнесла предателю и диверсанту коленную чашечку. Рваная рана с ошметками мяса и обломками костей была ужасной, но не смертельной. Теперь фашистский прихвостень будет молить доброго советского хирурга об ампутации, иначе придется долго и мучительно сдыхать от заражения крови и гангрены.
Виктор, разумеется, ждал подвоха, хорошо помня строчки из розыскного дела Ивана Ходченко «особо опасен при задержании». Но все же он ожидал горсть земли в лицо или бросок финки. Но провернуть такой фокус с патроном! Это ж какие нервы и выдержку надо иметь, чтобы продемонстрировать противнику опустошенный пистолет, а потом незаметно забросить в ствол и дослать один-единственный патрон?!
Ракитин встал над поверженным врагом и сделал контрольный выстрел – в плечо. Убивать ценного вражеского агента младший лейтенант Госбезопасности не имел права. Кстати, Виктора еще в его «прошлом-будущем», в XXI веке, удивляли эпизоды из фильмов, где герои постоянно убивали своих врагов – вольно или невольно. Ну, вот, угрожает тебе маньяк, так прострели ему колено! Болевой шок будет – мало не покажется! Но при этом и грех на душу брать не надо. Так же и в случае с немецкими разведчиками-диверсантами. Револьвер «Наган» к тому же еще и удобен тем, что в умелых руках превращается в весьма точный инструмент. Благодаря калибру 7,62 миллиметра пули револьвера обладают весьма «избирательным» действием: можно ранить, вызвать болевой шок, а можно и убить. Смотря, куда целиться.
Виктор перевязал пленного, перетянул жгутом его изувеченную ногу. Затем тщательно обыскал. На лацкане поношенного пиджака с обратной стороны пальцы нащупали небольшой твердый предмет. Младший лейтенант Госбезопасности аккуратно извлек стеклянную ампулу с ядом. Надо же, о таких он только в книгах читал да в фильмах смотрел! А тут убедился собственными глазами. Кроме ампулы с ядом, у предателя обнаружились еще два полных магазина к пистолету «ТТ», финка и электрический фонарик.
– Ну, что, Вася, порядок?..
– Так точно, командир. У вас кровь на рукаве.
– А, ерунда, царапнуло… – Ракитин зубами разорвал упаковку перевязочного пакета, быстро и умело перебинтовал рану прямо поверх рукава гимнастерки. – Стереги этих гавриков, а я наведаюсь к упавшему самолету.
– Есть.
Кабина связного «Шторьха» была залита кровью, пилот и штабной офицер погибли. Майор закостеневшими пальцами прижимал к себе тот самый желтый портфель. Виктор в буквальном смысле вырвал вражеские секреты из рук мертвеца. Также он забрал планшеты офицера и пилота, к трофеям присоединились удостоверения личности и личные письма.
– Возвращаемся к нашим. Там решим, что делать дальше.
Солнце уже давно перевалило к полудню, когда Ракитин и Самойлов добрались к замаскированной дневке Оперативного отряда. Пленные сильно замедляли движение. Тяжело раненного Ходченко тащил Вася Самойлов,
