— Между тобой и отцом, сегодня утром. Я слышал, как ты опять врезался в дверь. Разбудил меня.
— Простите. — Рубен не стал развивать тему, решив, что Гришем просто хотел пожаловаться.
— Ну? Так в чем было дело?
Рубен в замешательстве посмотрел на старого солдата. «Он действительно хочет знать?» Может, надев форму, Рубен стал другим не только в глазах запертых в темнице девчонок.
— Ему не понравилось, что я был с принцем и его друзьями.
— Точно. Я об этом слышал. Повезло, что вы вернулись более-менее вовремя. Они собирались отправить отряд на поиски. Если бы это произошло, тебе пришлось бы отвечать не только перед отцом.
— А что мне оставалось делать? Когда принц просит поехать с ним, нельзя сказать ему «нет».
— Мне плевать, что ты сделал и почему. Просто интересовался, с чего Ричард колотил тебя головой об дверь.
— Он пил, — сказал Рубен, сам не зная зачем. Отец много раз бил его трезвым, и Гришему это было известно.
Старый стражник посмотрел через мост на очередь из карет, на которых по-прежнему горели лампы, и почесал щетинистый подбородок. Он часто это делал.
— Знаешь, он неплохой парень, твой отец. Просто жесткий. Мир сделал его таким, как и всех нас, так или иначе. Он только пытается закалить тебя, чтобы ты нарастил шкуру и не истек кровью до смерти. Понимаешь, о чем я? Это выживание. Мир — поганое место, дружок. Дай ему шанс, и он тебя прикончит, причем необязательно клинком или кашлем. Знаешь, неспроста мужчины предпочитают погибнуть в битве. Иногда остаться в живых — намного хуже. Баловством крепкого сына не вырастишь. Для этого нужно бить его головой об дверь.
Гришем никогда еще не был столь многословен с Рубеном. Тот решил испытать удачу и воспользоваться его настроением.
— Вы знали мою мать?
— А как же, мы все ее знали. — Гришем осекся и быстро добавил: — Не в том смысле. Она не была… ну… такой, как говорят. Она была хорошей девушкой, милой. — Он помолчал. — Может, дело и в этом. Он не хочет, чтобы ты был таким, как она.
— Каким?
— Слабым.
— Потому что она убила себя?
— Некоторые люди… у них совсем нет панциря. Роза Рубен была такой. Ты мог прочесть ее мысли, просто взглянув на нее. Она все тебе выкладывала — не знала, что такое тайна. Если была несчастна — плакала. Если счастлива — улыбалась.
— А если ее сердце было разбито?
— Вижу, ты понял суть.
Двери замка распахнулись, выпустив луч света и две фигуры. Одна куталась в одеяло. Даже на расстоянии Рубен узнал свою Розу и отца, которые быстро пересекли двор и подошли к воротам.
— Я веду ее домой, — сообщил Ричард Хилфред, прежде чем кто-то из стражников успел открыть рот, и посмотрел на Гришема. — Эта девушка, Роза, подслушала двух человек, которые планировали убить короля. Так?
Роза кивнула.
— Одним из них был лорд Эксетер, — продолжил отец Рубена. — Эксетер ищет ее, чтобы убить. Поэтому мне нужно увести ее подальше от него.
— Эксетер? — переспросил Гришем. — Изменник?
— Боюсь, что так. Буду признателен, если вы забудете, что видели ее, и никому не скажете, что я покинул замок.
Рубен заметил взгляд, которым Гришем наградил его отца: «Ты что, снова шутишь?»
— Сам знаешь, городские улицы патрулируют шерифы, — напомнил Гришем. — Они ищут ее.
— Я пойду с вами, — вызвался Рубен.
— Ты останешься здесь! — рявкнул отец. — На своем посту. — Он схватил Рубена за тунику на груди, прикрывающую кольчугу, и прижал к стене замка. — Я пристроил тебя на это дежурство сегодня, чтобы с тобой ничего не случилось, — прошипел он. — Поэтому ты останешься здесь, понял? Ты никуда не пойдешь. Ни в город, ни в замок — ни при каких обстоятельствах. Уловил?
Рубен ничего не понял, но все равно кивнул. Единственной его задачей у ворот было составлять компанию Гришему, и если отец подозревал, будто Рубен собирается навестить Алрика или Пикерингов, он мог не тревожиться на этот счет. С другой стороны, Ричард не знал про лягушачью охоту.
— Послушай… — отец вздохнул и отпустил Рубена. — Твоя мать хотела, чтобы я о тебе позаботился. Я выполнил ее желание. Сделал все, что мог, и расплатился с этим долгом. Ты выжил. Теперь ты мужчина. Это моя заслуга, и я надеюсь, что завтра ты вспомнишь, благодаря кому оказался у этих ворот. Договорились?
Рубену казалось, что он упускает часть разговора, как бывало, когда отец напивался. Слетавшие с его губ слова могли складываться в предложения — но не имели смысла. Рубен снова кивнул, словно был умнее, чем на самом деле.
Отец протянул руку, схватил Розу за руку и потащил ее прочь. Проходя через ворота, она оглянулась и бросила на Рубена испуганный взгляд. Он хотел сказать ей что-нибудь, например, «до свидания». Но прежде чем подыскал слова, девушка исчезла в ночи.
* * *Роза пришла бы в ужас, если бы ее тащил за собой любой человек, кроме отца Рубена. Этот мрачный мужчина сдавил ей запястье, волоча Розу через мост. Он нисколько не походил на сына, и по пути к воротам она гадала, не солгал ли он.
Стоило ей вновь увидеть Рубена, как она успокоилась. Один взгляд на его лицо — и она почувствовала себя в безопасности. Роза знала его чуть дольше дня, но он уже сделал для нее больше, чем какой-либо мужчина за всю ее жизнь. Он не походил на других мужчин; те были злом. Она пришла к этому выводу, когда отец бросил их с матерью. И за последовавшие годы этот вывод неоднократно подтверждался. Но Рубен оказался другим, неожиданно, шокирующе другим. Встретить его — все равно что обнаружить говорящую собаку. Рубен был не просто особенным — он был чудом. Для Розы он стал ярким светом, привлекающим ее, словно мотылька. Все часы, проведенные в темной камере, она думала только о нем. Что ему нравится? Что не нравится? Какую девушку он любит? Последний вопрос впивался ей в сердце раскаленной иглой. И все же благодаря этому она любила его еще сильнее. Рубен был верным. Она не могла сказать этого про мужчин, приходивших в «Гадкую голову» или в Дом. И ведь было мгновение — всего одно мгновение, — когда она почувствовала что-то?
Он берег себя для нее. Хотел, чтобы первый раз был особенным. Вы когда-нибудь слышали о подобном? Розе это казалось одновременно трогательным и глупым. У нее самой не осталось приятных впечатлений от первого раза, а все последующие она старалась забыть. Ее разум имел склонность запоминать хорошее и забывать плохое, пусть и недостаточно тщательно. Но это также означало, что у Рубена и его возлюбленной еще не было первого раза. Судя по всему, они даже не целовались. И в его голосе таилась боль
