Но ни мне, ни рядовому Самохину кавказского гостеприимства оказано не было по той банальной причине, что под столом стояли две уже пустые бутылки, а на самом столе ничего не было. На грязном диване прямо в такой же грязной рабочей одежде спал мужчина. Судя по оставленной в прихожей метле, это был местный дворник. Хозяйка квартиры выслушала фамилию и имя женщины, которую мы искали, и с недовольным видом провела нас на кухню, где за столом сидела полусонная пьяная подруга.
— Загребайте! Она нам уже надоела… — показала на нее рукой хозяйка.
«Загребать» мы никого не собирались. Я только назвал женщину по имени, она подняла на меня мутный взгляд и спросила:
— Ты кто, мент?
— Нет, военный, — ответил я.
— Что, Анвар на меня уже армии нажаловался? Мало того, что менты каждый день приезжают, так теперь и армия. Скоро, похоже, служить призовут.
— Анвар — это… — Валера Самохин характерным движением пальцев нарисовал в воздухе усы, закрученные до бровей.
— Он самый, — ответила хозяйка квартиры. — Мужик ейный… Домой ее не пускает, а разыскивать ментов знакомых шлет… Что с него взять! Сам бывший мент!
Но мне было не до семейных разборок штатной пьяницы и ее подружки. Я вытащил свой «планшетник», нашел сохраненную фотографию собаки и показал им.
— Вот эту собаку видели когда-нибудь? Или просто похожую?
Они долго и тупо рассматривали снимок, и наконец хозяйка соизволила ответить:
— Не-а… На наших дворовых не похожа… У нас во дворе сплошь чистопородные дворяне живут… Мы им с мусоропровода жратву таскаем. Люди так не жрут, как они…
Но ее подруга вдруг словно протрезвела. В замутненных глазах на секунду появился откровенный ужас. Она вспомнила, видимо, вчерашнюю бомбардировку перрона на железнодорожном вокзале, и это воспоминание вызвала именно фотография собаки — в этом у меня сомнений не было.
— Ну… — поторопил женщину рядовой Самохин. — Говори, пока менты не приехали и не помешали… Где ты эту собаку видела?
— Вч-чер-ра… — заикаясь, выдавила из себя женщина и потрогала свою левую руку, на которой я увидел толстый кусок санитарного тампона, приклеенный пластырем. Под внешним тампоном, судя по всему, был наложен нижний кровоостанавливающий тампон[7]. Должно быть, женщину задело одним из осколков и ей была оказана медицинская помощь. Но не боль от раны, в принципе, достаточно простой на внешний вид, заставила женщину протрезветь. Она вспомнила весь ужас, охвативший в тот момент толпу, ужас преддверия апокалипсиса. И он, этот ужас, уже более суток спустя все не отпускал ее, готовый снова вырваться в истеричном движении, в желании куда-то бежать и от чего-то или от кого-то прятаться, чтобы спастись. Конечно, здесь сказывались и расшатанные алкоголем нервы, но нервы у людей расшатываются не только алкоголем. Для этого есть множество причин. В результате возникает истеричность. И когда в толпе появляется хотя бы несколько истерично настроенных особ, они способны заразить своей истерией всю толпу. Именно благодаря этому качеству Гитлер сумел сделать из самого просвещенного народа Европы стадо убийц. А впоследствии были разработаны целые технологии воздействия на ту же самую толпу. В нашем случае у бандитов был грамотный руководитель, и он умело просчитал действие бомбардировки не только на тех, кто присутствовал на перроне, но и в целом на жителей города. Оставалось только понять, к чему такая бомбардировка привязана. А она обязательно должна быть привязана. Она и производится исключительно для того, чтобы люди опасались собираться большими группами. Как раньше я не догадался! Но этот вопрос надо обсудить с полковником Коломойниковым, который априори обладает большей информированностью, чем старший лейтенант спецназа ГРУ.
А мне пока следует выполнять свою работу, непосредственно мне порученную.
Глава пятая
— Так где ты видела эту собаку? — грозной тучей навис над бедной пьяницей рядовой Самохин, легко и непринужденно включаясь в игру в доброго и злого допрашивающего. Только почему-то прикладом автомата не замахнулся, хотя мне казалось, что он обязан это сделать. Честно говоря, у меня даже было ощущение, что он этим прикладом может и к самому лбу приложиться, и я мысленно готовил фразу, чтобы и пыл рядового слегка охладить, и показать женщине, что считаю такие методы допроса допустимыми.
Он, однако, не ударил. Поэтому я, заглянув ей в глаза, всего лишь спросил спокойным голосом:
— Где вы видели эту собаку?
— На вокзале, когда людей убивали… Там слепой с собакой стоял. Он за колонну спрятался, чтобы его не раздавили. И собаку спиной загородил, чтобы ей лапы не отдавили. Там вообще такое было!.. Такое творилось!.. Все бежали друг по другу…
— Вы точно уверены, что там была собака со слепым?
— Точно. Я мимо пробегала, когда она лаяла. Я, вообще-то, собак не боюсь, а эта зубы оскалила и готова была в ногу вцепиться.
— Это все, что нам требовалось узнать… — повернулся я к хозяйке квартиры.
— А ее что, с собой не заберете? — удивленно спросила она, кивнув на подругу.
— У нее муж есть. Пусть он и забирает. Нам ее брать некуда.
Выйдя из подъезда, я остановился и шумно перевел дыхание. Воздух в комнате был настолько пропитан парами алкоголя и табачным вонючим перегаром, что дышать там полной грудью я не решался, да это вообще
