– Да, Андрей, война с Англией неизбежна. Ты уж возьми это на контроль!
– Будет исполнено, Государь!
– Ты мне это брось, Андрюшенок! Какой я тебе Государь? Мы ведь братики!
– Тебя-то я ещё могу по прежнему называть Комрадом, а вот обращаться к доктору Надежде Викторовне Шагумовой – матушка-императрица или ваше величество, или государыня, для меня особая радость. Она уж как никто другой заслужила этот титул.
* * *Очередной, 1908-й Новый год встречали, как и положено победителям. Аж до самого Рождества Россия-матушка не просыхала. Но печень-то следовало бы и поберечь. А тут ещё и императрица Мария Петровна пригрозила, что если не завяжем, то пропишет нам касторку. А мы не послушались и продолжали квасить. Но ведь царицы слов на ветер не бросают. И однажды в графинчике с водкой оказалась касторка. А мы-то с бодуна поутру и не поняли – хватанули по лафитнику. Горькая, зараза. Но ничего – прижилась. После Рождественских празднеств получался уже десятый день запоя. Так и до белочки недалёко. Пора было выходить из штопора. Лишь чуть позже мы с Кондратом узнали, что против нас был составлен заговор. Заговорщицы Зинуля и Мария, эротическими намёками коварно заманили нас в Сандуновские бани и заперли там почти в одиночестве. Из обслуги был только здоровенный, глухонемой мужик-банщик Герасим. Парил и хлестал нас вениками он нещадно. Стол в предбаннике ломился от всяческих закусок и заедок. А вот из напитков были только квас «Вырви глаз» и рассол от квашеной капусты. Выход из штопора производился по полной программе. Уже на вторые сутки наступило прояснение в мозгах. Можно было и потолковать о делах государственных.
– А что там слыхать про земельную реформу? А-то я всё время то в Раменском, то на Ходынке, – спросил я у брата.
– Да Пётр Аркадьевич развил весьма кипучую деятельность. Выкупленные и конфискованные помещичьи земли раздает направо и налево всем желающим. Условие одно для крестьян – не хапать больше, чем смогут обработать. Но всё равно, конечно, хапают. Такова уж человеческая натура. В первый-то год налог будет мизерный. А вот в последующие годы маненько увеличим. И брать будем не с урожая, а с земли. Вот тогда хапуги репу-то и почешут. Придется им платить и за ту землю, которую обработать не смогли и прибыль с неё не получили. А это – в убыток. Вот так и будет постепенно формироваться новый класс крестьянства – фермеров кулаков.
– Так в штатах на этих фермерах всё сельское хозяйство держится. И прямо надо сказать – неплохо держится.
– А на пустующих землях Столыпин создал Госхозы. Трактора-то уже потекли в Россию. Движки и основные детали японцы делают, а в Харькове и в Минске их только воедино собирают. А на посевную и на уборочную сборочные заводы закрываются – все либо пахать и сеять, либо косить и молотить. И рабочим лишняя копейка с урожая, и державе хлеба в избытке будет.
– Будем надеяться, что получится Россию от голода уберечь. А то в той нашей истории, Ленин выкрикнул лозунг: – «Землю крестьянам!» – да умолчал кому с той земли урожай достанется. Вот и начались продразверстки, продотряды, бунты, расстрелы и прочее. Нам до такого никак допустить нельзя. Надо бы начать и фермерам бесплатно трактора раздавать. Оно, конечно, им в диковинку будет. В этом-то году ещё и лошадками управятся, а зимой милости просим на учебу. Нечего на печи-то лежать. Пускай трактор изучают и ездить, да пахать на нём учатся. Придет время и свиней, и домашнюю птицу хлебом откармливать станем. Не бывать голодомору!
– Звучит как тост! – ответил Кондрат и мы хлопнули по стаканчику ядрёного кваса. Аж до затылка прошибло.
– Меня вот другое беспокоит. Япония нам пока делает трактора из переплавленных ихних же потопленных и поднятых броненосцев и крейсеров. Но надолго ли этого металла хватит? Ну года на 3–4, максимум на 5. А что потом. В сегодняшней-то России с выплавкой железа не жирно. Надо бы индустриализацию затевать. А нужных-то людей нет. Как там говорил тов. Сталин: – Кадры решают всё! – Ну и где эти кадры брать? Я из той Истории помню только имена Кирова и Орджоникидзе. Да и то, Киров, скорее всего, это партийный псевдоним.
– Так у них же, как и большинства революционеров, образование-то никакое, – возразил мне брат.
– Верно. Но они прирожденные лидеры. Дмитрий Иванович Менделеев наладил в Кольчугино выплавку отечественного алюминия. Ну, а на Урале давно уже металл льют. Вот и надо послать туда Орджоникидзе, чтобы воочию ощутил и убедился как каждая желязяка достаётся, каким трудом обходится. Там же и подучится маленько. А мы его потом министром Тяжмаша назначим. Молодой, горячий, он нам горы свернёт. Ну а помощников ему дадим образованных металлургов. Своих не хватит – из Германии пригласим.
– Ну а Кирова куда?
– А вот Сергей Миронович дюже до женщин охочий. Не зря же в Ленинграде Мариинский театр переименовали в Кировский. Похаживал видать Сергей Мироныч к балеринкам, похаживал. До того доходился, что его чей-то ревнивый муж пристрелил в коридорчике. А оно нам надо? Вот и пошлём его в Иваново. Там ревнивых мужей не густо. И пусть он всю специфику лёгкой промышленности изучит изнутри. От дамских панталон и нижних юбок до солдатских шинелей. А мы его потом в министры. И опять же с образованными помощниками. Он нам лёгкую промышленность наладит и всю страну оденет и обует.
– А самого главного вдохновителя всех наших бед и побед куда пристроим?
– Это ты о ком? – не понял я.
– О Джугашвили Иосифе Виссарионовиче. Он же по образованию и духовной семинарии не закончил. По профессии бандит с Болшой Грузинской дороги. Но личность-то выдающаяся. Такого, если к нужному делу пристроить, то он огромную пользу принести может.
– Да есть у меня задумка создать ещё один наиглавнейший орган – Министерство оборонной промышленности. Чтобы свести под единую руку все заводы и фабрики, что для армии трудятся. А то ведь
