– Мне надо всё хорошенько обдумать. А то такой шквал информации. У кого угодно крыша поедет.
– Давайте возвращаться в дом, а то дело-то к обеду. И постарайтесь быть веселы. Ваши названные папенька с маменькой очень за вас переживают. Пусть видят, что вы окончательно выздоровели. А то я как увидел заплаканные глаза Петра Аркадьевича, то своим не поверил. Он же кремень-мужчина, и вдруг слёзы. Сегодня мы расстанемся, но в Питере, в Смольном мы с братом будем вас часто навещать. Да там с вами будет вместе учиться и младшая сестра моей Зинули – графиня Оленька Теплякова. Думаю, вы подружитесь. Она хорошая девочка. А пока ваши сознания сливаются, вам лучше побольше находиться одной. Чтобы вопросами не донимали. Чуть свободное время – книжку в руки и в парк. А ежели няньки чего спросят, так можете и цикнуть на них, и ножкой топнуть. Вы же барыня, а они прислуга.
– А Зина-то Ваша откуда здесь взялась?
– Это не совсем та Зина, которую вы знали ещё в той жизни. Вернее та, но уже из этой. Весьма запутанная история. Я вам потом расскажу. Но сейчас она снова со мной и я счастлив.
За обедом царило общее оживление. Все были рады внезапному выздоровлению Марии Петровны. Ольга Борисовна уж и не знала чем меня и потчевать. А когда я сказал Петру Аркадьевичу, что цель моего приезда была закупка небольших колёс на резиновом ходу, то он пообещал, что колёса будут в любом количестве и наивысшего качества. А иначе он весь город Ковно поставит… в позу, в которой Глаша и Даша полы моют.
При расставании я отвёл Столыпиных в сторонку и попросил:
– Вы Марию Петровну никакими вопросами не донимайте. Она сейчас в таком состоянии, что может даже заговорить на латыни, которую никогда не учила, но при этом не помнить, где стоит ночная ваза. Уж простите меня, Ольга Борисовна за моветон!
А при расставании с доктором Надеждой Викторовной Шагумовой я шепнул:
– Вспомнил я все же, что читал про Вас на Гугле. Помните я упоминал про два месяца? Так вот, Мария Петровна Столыпина не доживёт всего двух месяцев, двух месяцев до своего столетия. Ведь НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ.
Глава 8. Лондон, гуд бай!
И вот плевал я с Эйфелевой башниНа головы беспечных парижан.Проникновенье наше по планетеТеперь особенно заметно вдалеке,В общественном Парижском туалетеЕсть надписи на русском языке. (В. Высоцкий)В Ковно нам больше делать было нечего. Но денёк погуляли по городу и двинулись обратно. В Гамаюне нас поджидал штабс-капитан Александр Дорский из Киева. Его предложение было чисто конкретным. Открыть лётную школу под Киевом в Кременчуге.
– Прекрасный курортный городок на берегу Днепра. Лётная школа будет в центре, а аэродром на окраине в Кохновке. А какие у нас девушки! Пилоты будут довольны и согласятся часто к нам приезжать по поводу и без!
В авиации инициатива наказуема – ему и поручили этим заняться:
– Выделим Вам с десяток Орлят. Упакуем и отправим в Кременчуг. А вы пока с пару недель у нас поучитесь летать, а доучиваться будете уже дома сами!
Зарубины работали в полную силу. Из ангара выкатывали новых Орлят со Звёздочками одного за другим и выстраивали их в линейку. Мы еле успевали их облётывать. К концу июля возвратился Кондрат из похода. Лесовозы он оставил зимовать в незамерзающем Мурманске, а сам поездом вернулся в Питер и сразу к нам. Валера Сигаев умудрялся быть сразу везде. А Государь настойчиво звал нас всех на лето в Крым в Ливадию. Я съездил к нему в Царское село и договорился, что он сам приедет к нам вручить всем корнетам нагрудный знак ПОКОРИТЕЛЬ НЕБА и новенькие эполеты подпоручиков.
Штабс-капитанов Зубова, Маркелова и Дорского он произвел в майоры, но просил об этом пока не говорить – сюрприз готовил. За ужином я объявил учлетам:
– С завтрашнего дня летаете полностью сами. Ни я, ни полковник Волков, ни поручик Фроловский на старт даже не выйдут. Летать будете звеньями. В звене две пары. Первая пара: Аверьянов – Пасохин. Вторая: Матвеев-Сиченко.
Командир звена Зубов. Второе звено. Первая пара: Ламин-Голубцов. Вторая: Вдовин- Павлов. Командир звена Маркелов. Фроловский будет отдельно обучать Дорского и Вас не касаться. Самолетов на линейке хватает. Берите каждый себе какой хотите и начинайте полёты. До дня Воздушного флота осталось две недели. Приедет сам государь. Надо показать полную слаженность и слётанность. Единственная просьба – в небе будет тесно, не столкнитесь! С Богом, робяты!
Ежедневно над аэродромом стоял гул моторов. Дядя Лёша запросил через Комрада ещё десяток мотористов. Дали без второго слова. И вот настал день праздника. Государь приехал со свитой из нескольких генералов генштаба. Были среди них и гражданские генералы-министры. Приехал и Столыпин с Марией Петровной. На линейке застыли Орлята. Вдоль них выстроились вчерашние учлёты. Полковник Волков отрапортовал государю о готовности и вручил ракетницу с зелёной ракетой – дать старт.
Взлетали пятерками. Впереди командир звена, за ним справа и слева по паре. У каждого Орлёнка к хвостовому костылю была привязана дымовая шашка – придумка дяди Лёши. Перед взлётом их все подпалили. Обе пятерки сначала прошли на бреющем мимо зрителей, потом с набором высоты разошлись в разные стороны, развернулись и стали сходиться на лобовых.
Государь так сжал в руках фураньку, что аж костяшки побелели:
– Сейчас столкнутся, убъются! Что вытворяют! Всех повешу!!!
Но «шоу маст ту гоу». Они сходились, расходились, разворачивались в крутых виражах. И снова сходились. Небо было расчерчено дымом от шашек.
– Так могут летать только сумасшедшие! – сказал мне Государь.
– Или лётчики очень высокой выучки! – ответил я ему.
Когда дымовые шашки прогорели, обе пятёрки зашли на посадку и выстроились на линейке. Гости были поражены. Зато Государь ликовал.
Теперь уже никто не скажет, что он потакает сумасбродству кузенов.
Прямо на старте Борюсик зачитал указ Государя о присвоении звания
