Первым нарушил молчание дядя Лёша:
– Прост-таки надо её на колёса поставить, а там покажет кто куда и что к чему.
Поставили, приделали лонжероны крыла. По чертежам Жуковского начали вырезать нервюры и работа закипела. К концу недели уже был готов скелет всего самолёта. Закрепили на живую нитку уже пришедшие движки. Красивый агрегат получился. Хоть и без винтов, но уже чувствовалась мощь.
На выходные Зинуля привезла Марию Петровну. Комрад отпросился на полетать, всем остальным объявили выходные. А я сидел и тупо смотрел на своё детище. Полетит или не полетит? Из ступора меня вывел Зарубин старший. На верстаке уже лежали два бруса красного дерева.
– Какой длины винты-то будем выстругивать?
– Да делайте метра три, а там, может, и подкоротим! – сказал я и ушел в терем.
Что бы хоть как-то отвлечь себя, взял газету. В разделе криминальной хроники меня насторожила одна замётка: – «В Одесском суде был оглашён приговор по делу Южно-русского рабочего союза. Руководитель союза Лейба Давидович Бронштейн с сообщниками были приговорены к различным срокам ссылки в Сибирь». – Что-то знакомое. Но вот что? И тут вспомнил. Так это же Лев Давыдович Троцкий! А ведь может пригодиться.
– Валерий Павлович! Ты не спишь? – постучал я в дверь к майору Сигаеву.
– Заходи! Просто прилёг с книгой от скуки.
– Как суд-то прошел, расскажи!
– Да ничего особенного. Когда их по утру во дворик вывели, то журналюга один, кажется Илья Летинов, даже лужу напрудил. Один только фотограф держался молодцом. Оглядел эшафот, глянул на башенные часы и скаламбурил: –
«Ночью думы муторней, плотники не мешкают. Не успеть к заутрене, больно рано вешают!»– Кто таков?
– Дмитрий Гришечкин. Волевой мужчина!
– Возьми на замётку! А скуку могу тебе мигом вылечить!
– Вылечивай! – согласился Валера и полез за рюмками.
– А дуй-ка ты в Одесскую пересылку, найди там Лейбу Бронштейна со товарищи и вези их в Москву. Я через неделю там буду. Но только без фанатизма!
– Понял! Значит не в кандалах! – и засмеялся.
* * *К понедельнику винты были готовы. Отполированы, взвешены и покрыты лаком. Пришлось попросить всех все пронумеровать, разобрать и запаковать.
Заодно и пару Орлят со Звёздочками разобрали и погрузили. У них-то всего только крылья и хвост отвинтили.
– Отъезжаем в Москву в полном составе. С собой берите весь инструмент, всё, что может потребоваться. Скоро середина октября – надо успеть до снега!
Еле отговорил Зину ехать со мной:
– Я же не в Москве буду, а в Раменском и целый день в ангаре. Жить и то буду в вагоне. А здесь кто будет за Марией ездить? Без тебя её не отпустят!
В Питере навестил адмирала Макарова и попросил наладить выпуск рам и пересылать их на Раменский ЦАГИ. Сами же погрузили все в два товарных вагона, прицепили их к салону и покатили. В Москве было гораздо теплее. Это вам не северная столица. На Раменском аэродроме, пока разгружались вагоны, полковник Благов водил меня по ангарам. Их было несколько. Один с огромными ветродуями, а остальные приспособлены под сборку. Ближайшие дня три мне там делать было нечего. Патрикеев и Зарубины знали, что делать и я бы только под ногами мешался. Поехал в Москву. Барона Марка Николаевича отыскал в «Метрополе». Оказалось что он увлёкся оперой и все вечера пропадал в Большом театре. А на сегодня он пригласил меня в ресторан «Яр» – цыган послушать. Что-то с бароном было не так, но что? Очень уж было похоже, что наш Марик влюбился. Или не влюбился?
Ответ не заставил себя долго ждать. Вечером в Яре он представил мне восходящую звезду Большого театра, оперную диву Анну Семенович. Теперь то я воочию убедился, что у него была причина так надолго задержаться в Москве. Даже две причины. И обе ну очень веские. Когда же я сообщил барону, что принято решение засветить наших Орлят в Париже и что это прежде всего обязанность пресс-атташе, то глаза у Анны Григорьевны загорелись. Я сразу понял, что она поедет с нами.
Когда подъезжал к ЦАГИ, то удивился – в небе кружили оба Орлёнка. Кто бы это мог быть? Оказалось, что это полковник Благов и инженер-настройщик воздуходувки Борис Григорьевич Бершадский.
– Кто же Вас летать-то научил?
– Да как-то сами. Не так уж и сложно!
– И всего за два дня? У нас в Гамаюне первый день вообще учатся, как к аэроплану подойти, а Вы уже уверенно держитесь в воздухе – чудеса!
Первый Орёл был уже готов. Оставалось выждать, пока высохнет эмалит на крыльях и фюзеляже. Его уже подвесили в ангаре с воздуходувками.
И вдруг телеграмма от Сигаева: – «Ждём в Матросской Тишине».
Пришлось ехать в тюрьму.
В тюрьме в допросной комнате сидело шестеро ссыльных. Одна из них женщина. Я заранее ознакомился с их личным делом. Ничего серьёзного за ними не было. Стулья были расставлены перед столом следователя, а мне было уготовано место за этим столом. Вся эта шестёрка была готова ко всему – к провокациям, к произволу властей, к попытке вербовки в стукачи. Но я-то знал потенциал этих людей. Потому и попросил даму пересесть за стол следователя, а сам занял место среди них. И начал, конечно издалека:
– Все Вы осуждены за участие в Южно-рабочем союзе. Я не законник и не берусь судить о Вашей вине и справедливости приговора. Я не задаю вопрос – за что? Но очень хочу знать – а зачем? Ну добьётесь вы улучшения каких-то условий для русского рабочего класса, а евреям-то от этого какая польза? Допустим что вы победили. Может кому-то из вас даже памятник поставят, посмертно. Но на бытовом-то уровне все ваши соплеменники так и останутся жидами за чертой оседлости. Так может лучше все ваши молодые силы и таланты употребить во благо
