– Учись, Женька, и будешь тогда есть белый хлеб с маслом!
Прямо скажем запас знаний своей родословной был у нас невелик. Да оно и понятно. Отец закончил Военно-Воздушную академию им. Жуковского в 1939ом году, а в те годы говорить о царских наградах своих предков было рискованно. Лишь однажды помню, когда отец надевал свой парадный мундир со всеми орденами, он вскользь обмолвился: – У деда Андриана иконостас был не меньше!
Я тогда не придал этим словам значения, а вот теперь задумался. Но самолёт уже был готов к вылету и мы с братом отправились в Симбирск. Уже к вечеру сделали несколько кругов над аэродромом. Бензосклад выгорел основательно. Около сотни бочек с бензином взорвалось в огне пожара. Но и особо страшного в этом ничего не было. Таких складов у нас там было шесть. Теперь осталось пять. Ничего – прекращать полёты не придётся.
В штабе приняли рапорт от дежурного:
– Ночью разразилась гроза. Молния ударила в склад бочек с бензином. Склад сгорел. Пострадавших нет.
– А почему тогда арестован некто Сиваков А.К.?
– Фельдфебель Сиваков в ту ночь был начальником караула. Когда началась гроза, то он приказал снять часовых от греха, уж слишком часто молнии сверкали. А жандармы усмотрели в этом злой умысел. Вот и выходит, что он своих людей от верной смерти спас, а себя подставил.
– И где же он сейчас?
– Так его как раз жандармский ротмистр Желнов и допрашивает уже третий час.
– Веди нас к этому жандарму. Да распорядись, чтобы в столовой накрыли плотный ужин на троих. А то мы уж очень проголодались.
В кабинете Желнова был полумрак. Сам он сидел за письменным столом, а напротив него навытяжку стоял рослый мужчина лет 60 в солдатской гимнастёрке с оборванными погонами. Пышные бакенбарды и усы, как у Скобелева выдавали в нем бывалого служаку. Желнов вскочил и хотел было доложить, но Кондрат его опередил окриком:
– Вон отсюда, крапивное семя!
Я взял со стола листы протокола допроса и углубился в чтение. Молчание нарушил наш прадедушка:
– Не знаю как к Вам обращаться по званию, под куртками погон не видно, но вот то, что эта штабная крыса понаписала, так там и единого словечка правды нет. А меня уже который час мурыжит, что бы я эту голимотню подписал.
– Галиматью! – поправил его брат с улыбкой.
– Вот я и говорю – голимотню. А Вы то кто такие будете?
– А нас, дедушка, зови просто. Я – Андрюха, а вот он – брат мой Кирюха.
– Какой я Вам дедушка? У меня только старшенькому сынку Архипушке десятый годочек пошел, а ты меня уже в деды записываешь. Негоже это.
– Видим, что негоже. Ты уж не серчай на нас. А пойдем-ка лучше поужинаем.
– С места не сойду, пока мне этот брандыхлыст награды не вернёт. Ведь с корнем с гимнастёрки выдрал. Не он мне их вручал, не ему и сымать!
Тут дверь распахнулась и в комнату ворвался Желнов:
– Ты кого это брандыхлыстом назвал? – и замахнулся на нашего прадедушку.
От прямого удара в челюсть ротмистр отлетел в дальний угол комнаты, а Кондрат, потирая костяшки на кулаке, спросил меня:
– Может, укол от бешенства мне сделать, а то от этой гниды казематной ещё и столбняк можно заполучить.
– Уколов никаких не надо. Лёгкие ссадины завсегда лучше водкой протирать. Мы на войне только так и спасались, – успокоил нас прадед.
– Эй ты, пёс шелудивый! Где награды господина фельдфебеля?
– Так у меня, в столе-с. Прикажите вернуть?
– Сами вернём, и сгинь с глаз долой!
– Куда прикажите сгинуть?
– До ближайшей осины – вешаться! – гаркнул на него Кондрат.
Я выдвинул ящик стола и обомлел. На дне лежали четыре солдатских Георгиевских креста. Два серебряных и два золотых. Полный Георгиевский бант. Выходит наш прадед был полный Георгиевский кавалер.
– Андриан Кондратьевич, ты уж сам свои награды возьми. Вручать их тебе повторно нам не по чину. Да и пойдем-ка отселева, ссадинки Кирюхе водочкой смажем. Ну и самим с устатку пропустить по чарке не повредит.
Уже за столом я спросил прадеда:
– А в какой же войне ты эти кресты заслужил? Где воевать-то пришлось?
– Так легче сказать где не воевал. За 25 лет беспорочной службы где только не был. А забрили меня в солдаты в 1859 году под осень.
Гренадёрская баллада.
Сам-то я родом из этих мест, с Поволжья. Родитель мой, Кондратий Сиваков был из вольных переселенцев с Дона, крестьянствовал. Жили ни шатко. ни валко. Но даже в засушливые года голода не знали. Было у нас три коровы, овечки, да домашняя птица во дворе. Я сызмальства любил коров пасти. А зимой местный дьячок меня грамоте обучал за то, что летом я и его овечек пас. Уйдёшь с ними в степь и только на дудочке и играешь. Любил я дудочку то. Ну а как 19 годов исполнилось настал мой черед на царёву службу собираться. Ростом-то я в батюшку своего пошел. Вот нас и пригнали в город Самару, построили по росту, вышел к нам офицер и первых пятерых самых высоких забрал с собой. Отправили нас сначала в город Оренбург, а уж оттуда в Казахстан в городок Верный. И года моей службы не прошло, как Кокандское ханство собрало аж 20 тысяч войска, чтобы начисто стереть крепость Верный. А нас-то всего и было что пара тысяч солдат да казаков. Но командовал нами очень храбрый офицер подполковник Колпаковский. Так он взял с собой всего тысячу войска и ударил первым по Коканду. Бой у реки Кора-Костек три дня продолжался, но погнали мы басурман. Взяли тогда крепости Токмак и Пишкек.
