На следующее утро мы с братом завтракали вдвоём. Прислуживал нам Прошка. Трясущимися руками он подавал что-то, но старался опять дышать в сторону. На наш вопрос про Фролку, сообщил, что тот слёг с воспалением горла и лечится только перцовкой с мёдом. Видя страдальческую рожу Прошки, мы отпустили и его – пускай подлечится. Мы же не звери какие.
– Вообще мне эта сладкая парочка напоминает Кастора и Поллукса – сказал я.
– А кто это? – поинтересовался брат.
– Да были такие мифологические герои. Когда погибал один, появлялся другой и наоборот. И так много-много раз. Но одновременно вместе их никогда не видели, – пояснил я.
Брат лишь усмехнулся.
– А я вот о чем ещё подумал. Срок нашего пребывания здесь может сократиться более чем вдвое! – сказал я.
– Это с какого такого рожна? – удивился Комрад.
– А сам подсчитай. В 1904-м начнётся Русско-Японская война. Мы же с тобой офицеры и потому не будем же в тылу труса праздновать, а отправимся на фронт. Наша профессия Родину защищать. И там ты благополучно утопнешь на каком-нибудь самотопе, а меня скосят в какой-нибудь дурацкой контратаке, типа – кавалерия против полевой артиллерии. Прецеденты уже были у англичан под Севастополем. Со шрапнелью-то не поспоришь. Ну, так хоть погибнем геройски за отчизну – на миру и смерть красна. А может быть и уцелеем, но не факт. Но ведь после проигранной войны грянет революция 1905 года. Её не подавят, а как-то так, мягенько замнут. И вот тут уж разгуляются эсеры-террористы. И это ещё хорошо, если нас взорвут какие-нибудь бомбисты. Раз – и нету. А если покалечат или отравят на хмельной пирушке? И будем валяться в лазарете, скорбно животом маясь и помрём не как попаданцы, а как засранцы. Яркая такая картина маслом.
– И что ты предлагаешь? – спросил брат.
– Ну, раз мы не можем эту войну предотвратить – не мы же её объявили, а Япония нам… То нужно тогда в этой войне победить. А уж потом так закрутить гайки антитеррора на волне всеобщего патриотизма, что всякие там Азефы и Савинковы не то, что в Швейцарию – в Антарктиду сбегут и на пингвинах поженятся. А мы преспокойненько будем почивать на лаврах – победителей не судят! – завершил я.
– Звучит как тост! – сказал брат и наполнил рюмки: – Вот только легко сказать – победить. Я же не адмирал Макаров, да и ты не генерал Кондратенко. А других положительных героев из книги «Порт-Артур» я не помню. Были там ещё Старк и Стессель, но вот кто из них нормальный генерал, а кто нет – не помню. Потом был ещё главком Куропаткин – ну тот вааще эскимо на палочке. А вот наместник Алексеев вроде был дельный мужик. Что-то скромненький у нас багаж познаний о той войне. Ну, дослужимся мы с тобой к тому времени, благодаря протекции папеньки – я до капитана второго ранга, ты – до подпола кавалерии, хотя и лошадей боишься. Так ведь тонут-то одинаково, что кочегар, что адмирал. Да и шрапнель как-то не особо разбирает, чей доломан прошить навылет. Так что мы ничего изменить не можем! – подытожил брат.
– Это ты точно подметил – мы не адмиралы и не генералы. Но мы можем ими стать. И в корне изменить ход войны. И без всякой протекции! – сказал я.
– Разъясни вот с этого момента поподробнее! – брат намазал бутер черной икрой и налил ещё по одной.
– А помнишь, когда мне исполнилось 14 лет, ты подарил мне на день рождения сборную модель планера и книжонку по планеризму?
– Может, и было такое, разве всё упомнишь. Больше полвека прошло. Ну будь здрав, боярин! Вздрогнули! – и мы махнули ещё по одной.
– А я помню. И вот после этого, осенью я записался в ЮПШа – Юношескую планерную школу. Там ещё начальник был по фамилии Макаров. Но брали туда только с 16-ти лет и по паспорту, а мне-то только 14 исполнилось. Вот я и подтёр одну цифирку в комсомольском билете, а про паспорт сказал, что отдал его на прописку. И ведь видел же Макаров, что я вру, но сделал вид, что поверил и записал меня. Вообще мне по той жизни везло на командиров по фамилии Макаров – может, и в этой повезет. Учились мы тогда подлётывать на планерах КАИ-11 в Чертаново. Планер был из алюминия и перкаля. А подлётывали мы на высоту аж метров до пяти. И полёт длился чуть меньше минуты. Но мы уже тогда считали себя заправскими пилотами. А уж если кого при взлёте ветерком поддует метров на десять, то это уже был вааще – высотный истребитель. И очень нам хотелось поставить на планер ну хоть какой-нибудь моторчик, чтобы хоть и на планировании со снижением, но продлить время полёта. И моторчик уже подыскали от мотика Макака – М-16. А уж винтов-то понавыстругивали – пропасть. От полуметра до метра в диаметре. Хотеть-то мы хотели поставить моторчик, да кто бы нам разрешил? И вот как-то наш инструктор Гвоздиков – ветеран Отечественной, бывший истребитель, вскользь заметил, что после войны был деревянный планер БРО-11. Ну мы и загорелись идеей самим построить такой планер. Благо досок навалом, а под перкаль любая простыня сойдет, если её эмалитом промазать. А запускали этот планер с резинового троса, как из рогатки. Пошел я в Музей Авиации на улице Радио на Разгуляе. А при музее была библиотека и в ней читальный зал. Так я два месяца по субботам туда ездил после школы и на кальку копировал чертежи этого планера. А библиотекарь увидел мой интерес и как-то подсунул мне книжонку про авиетки – летающие блохи. Так на них стояли движки аж по 8 лошадок и они летали как-то. Ну я все перекатывал на кальку. По субботам после школы я в библиотеку, а по выходным на аэродром. Нас тогда на Клязьму перекинули. Но наша идея про планер с моторчиком так и сгинула. Ведь была нужна мастерская и лётное поле – а где их взять? Я потом в аэроклуб поступил на вертолёты, после в училище на спец набор. А дальше пошло-поехало. Но вот чертежи планера так в голове и
