– Стоять у двери, никого не впускать, – твердо прозвучал знакомый мелодичный голос. Удивляясь сам себе, Виктор почувствовал, как сильнее забилось его сердце, добросовестно тренированное старым японским мастером. – После того как я выйду отсюда, ты забудешь о том, что в камеру кто-то входил.
– Есть, штандартенфюрер! – проревел другой голос, от которого покачнулась на проводе лампочка под потолком. Мощный щелчок каблуками подкованных сапог и уверенный грохот ключа в замке лучше всяких слов подтвердили, что приказание будет выполнено в точности.
А потом в поле зрения Виктора появилась она…
На этот раз на ней не было эсэсовской униформы. Лишь шелковый балахон цвета ночи облегал ее фигуру. Лицо девушки скрывал объемистый капюшон, но Виктору не нужно было видеть лица для того, чтобы узнать ее. Присутствие могучей, бьющей через край силы не скрыть никакими балахонами.
Виктор каждой клеточкой своего тела почувствовал этот упругий вал неодолимой мощи, исходящей от черной фигуры.
– Привет, валькирия, – прохрипел он. – Какими судьбами занесло тебя в мою скромную обитель?
Тонкие, но сильные пальцы отбросили назад капюшон. Золотые локоны, на этот раз ничем не стесненные, рассыпались по плечам.
– Здравствуй, муреку-синоби, – сказала девушка, слегка усмехнувшись уголком рта. – Твой немецкий так же неважен, как и твоя неуклюжая попытка быть галантным. Ты больше похож на воина, чем на аристократа.
– Ну да, воину положено быть тупым как валенок, – проворчал Виктор. Хотя, пожалуй, эсэсовка была в чем-то права. Для того чтобы клеить красивых полковников женского пола, надо не демонстрировать светские манеры, а хотя бы для начала избавиться от кандалов.
– Это несложно, – сказала девушка, словно отвечая на его мысли.
Она слегка присела и запустила руку под лежак, на котором был растянут Виктор. Щелчок – и оковы разомкнулись.
– А не боишься? – спросил Виктор, приподнимаясь на своем ложе и растирая запястья.
– Тебя? – вновь усмехнулась эсэсовка. – Нет, не боюсь. И ты сам понимаешь почему.
– Понимаю, – после секундного раздумья произнес Виктор.
А ведь права девчонка. Такой и пистолет не нужен. И даже энергетические жгуты выращивать не потребуется. Просто немного перенаправит поток силы, свободно льющейся на нее сверху из космоса через толщу камня и льда – и звездец. Захочет – загипнотизирует, как того амбала, что у двери стоит, а захочет – просто по стене размажет.
Столб этой слабо светящейся силы Виктор видел отчетливо. Невидимая для простых смертных энергия бурлила вокруг девушки, словно заключая ее в кокон из упругих спиралей.
«Откуда у тебя этот дар?» – мысленно спросил Виктор, проверяя догадку. И тут же получил ответ.
«От предков. Мои родители – прямые потомки ариев».
И ощутил исходящую от нее волну неудовольствия.
– Но лучше давай поговорим как люди, – сказала она. – Ты же пока что ощущаешь себя человеком?
– Пока да, – согласился Виктор. – За исключением спины.
– Мне это удается реже, – с сожалением произнесла девушка. – Отчасти поэтому я здесь.
– Тебе поговорить не с кем? – хмыкнул Виктор. – Тут же полная Антарктида фашистов, общайся – не хочу…
– Людей, – уточнила эсэсовка. – С равными себе здесь намного хуже.
– Это я-то равный? – изумился Виктор. – Вот это сильно! А у вас здесь равным себе принято присваивать индентификационные номера?
Скользнув взглядом по ожогу на руке Виктора, эсэсовка дернула плечом.
– Не я устанавливала правила в концлагере. К тому же я здесь не для того, чтобы восполнять дефицит общения.
– А для чего?
Вместо ответа девушка подняла руку и дернула завязки балахона.
Шелк стек с нее, словно вода с мраморной статуи.
Под балахоном на ней не было ничего.
– Мне нужен ребенок, – просто и немного жалобно сказала она. – Ты мне поможешь?
Виктор зажмурился.
Мыслей не было.
Был вполне понятный шок.
И сумбур в голове, состоящий из восклицаний типа «Ни фига себе!», «Так не бывает!», «Ну, дела!» и так далее. Но озвучить какое-либо из них Виктор не решался, боясь спугнуть картину нереальной, божественной красоты, застывшей посреди холодной камеры.
Озвучилось другое. И, как всегда, не к месту.
– А как же любовь?
«Нет, ну какой черт меня всегда дергает за язык в такие моменты?»
Она остановилась, прервав шаг к нему, словно на ее пути выросла невидимая стена.
– Ты говоришь – любовь… – медленно сказала она. – Но это не просто слово. Любовь – это огонь изнутри. Чувство, которое дано испытать далеко не каждому. Сейчас же мы просто понравились друг другу… надеюсь.
Виктор молчал, не зная, что сказать. Слов не было.
– Я тебе не нравлюсь? – спросила она. Ее голос дрогнул. – Извини…
Она присела, подхватила свой балахон. И даже почти успела его надеть…
Так и не решив, что сказать, Виктор бросился к ней, обнял, прижал к себе, словно боясь поверить в то, что все это происходит на самом деле…
Ее тело было теплым, почти горячим. А еще от ее волос шел слабый, едва уловимый запах. Давно забытый, оставшийся в далеком детстве, которое сейчас казалось сном, приснившимся кому-то другому. Он так и не вспомнил, откуда ему знаком этот аромат. Да и не до воспоминаний сейчас было…
Жар ее тела передался Виктору. И он растворился в этом огне, ласкающем его бурно и страстно…
Потом они лежали рядом на жестких деревянных нарах, не замечая их жесткости. И когда сладкий туман, колыхавшийся в его мозгу, немного рассеялся, он задал лишь один вопрос:
– Почему я?
Уголок ее рта дернулся в подобии улыбки.
– Потому что мне скоро двадцать пять, а я так и не остановила свой выбор ни на ком из тех мужчин, которые выбрали меня.
– Наверно, их было много.
«Неужели ревную? – мысленно удивился Виктор сам себе. – Вот тебе и раз! Похоже, я влюбился в антарктическую эсэсовку! Н-да, Аэлита отдыхает…»
– Достаточно, – с ноткой раздражения в голосе ответила она.
– И почему все-таки я?
Он чувствовал, что стоит остановиться, но ничего не мог с собой поделать.
Но она ответила:
– Потому что в нашем обществе реализована модель покойного Генриха Гиммлера. Привлекательная голубоглазая блондинка из хорошей семьи со всеми признаками принадлежности к арийской расе должна закончить «Женскую академию мудрости и культуры». После выпускных экзаменов, когда ей присваивается звание Hohe Frauen – «Избранная женщина», она должна вступить в брак с равным ей по крови и родить от него как минимум одного ребенка.
– А если ей никто не нравится и она не вступит в брак?
– Тогда она обязана воспользоваться услугами Лебенсборна – специального дома для незамужних матерей, где ей подберут прошедшего расовый контроль офицера СС… для случки.
Последние слова она словно выплюнула. Ее губы искривились в гримасе отвращения.
– Лебенсборн. «Источник жизни»… – задумчиво пробормотал Виктор. – Логично предположить, что рядом с таким «источником жизни» имеется неслабый источник смерти. Замешанный на газе «Циклон В» и «Программе Т-4».
– Т4?
– Ага. Так называемая Акция Тиргартенштрассе4. Программа тотального уничтожения душевнобольных, инвалидов и нетрудоспособных, разработанная гитлеровцами в тридцать девятом году.
«Ничего себе познания», – уже практически без удивления отметил Виктор. А еще он отметил, как
