В третьем тысячелетии на берегах Нила сохранятся города, которые можно назвать городами сотен голубятен. Голубятен, ставших простыми источниками птичьего мяса, после отказа армий от использования дымного пороха.
Сера с острова Вознесения, древесный уголь и селитра с голубятен должны были обеспечить города и поселки порохом, остров Тристан – жирами, яхтами и моряками, Дештбург – древесиной и мясом, а остров Святой Елены должен был обеспечить транзит и сырье из западной экваториальной Африки.
Так, создав круговой маршрут движения собственных кораблей и судов внутри Южной Атлантики, независимый от португальских и испанских морских путей, было решено организовать собственное мореходство.
Наконец дождавшись прихода «тихоходов» к островам, куттер «Святой Николай» вместе с яхтой «Святой Климент» устремился на север к островам Вознесения и Святой Елены. Спустя еще две недели остров Вознесения встречал куттер «Святой Николай».
Закончив очередной вояж по Южной Атлантике, сеньор Ингварь оказался в кругу своей семьи, у семейного очага, хранимого черкешенкой Лилианой, преподнесшей своему мужу наследника по имени Георгио. Еще одного ребенка от Софьи, девочку с именем Марина, он взял на руки и признал своим на острове Святой Елены.
Начался отдых от моря, войны и проблем большого мира.
Глава 11
Скептух царства
Вновь, как миллионы лет до этого, над океаном поднялось солнце. Солнечный луч, проникая сквозь оконные створки в виде солнечного зайчика, разбудил и заставил отвернуть голову от слепящего света даже сквозь прикрытые веки. Наконец веки открылись, представляя взгляду прелестную головку рядом спящей женщины.
Проникшие в комнату солнечные лучи подсвечивают нежную кожу и просвечивают прелестное ушко, отражаясь от копны волос, преломляясь в их верхнем слое, создают настоящий светящийся нимб золотого облака над подушкой и головой спящей женщины.
Есть женщины, от одного взгляда на которых чувствуешь себя словно допущенным к божеству, наделяющему нас радостью и эйфорией одним только своим присутствием. Каждая из встреченных мужчиной женщин в его жизни и памяти оставляет след. Каждая имеет только ей присущую неповторимость и ценность, которая на рефлексном уровне подсознания говорит – это она и она моя. Той неосознаваемой человеком мыслью, которая определяет среди множества вероятных партнеров именно того партнера, который и есть судьба.
Происходит какой-то щелчок в голове, и тогда нет объяснения, почему суперумный и красивый мужчина, «мечта» одним словом, вдруг находит для себя «серенькую мышку» в супруги среди огромного количества, казалось бы, идеальных и прекрасных половинок.
Никакой красотой невозможно заменить внутренний мир посланного судьбой человека, способного понять и принять тебя. Кукла, как бы она ни называлась, Барби или Мен, не в состоянии заменить человек, способного понимать твои мысли и эмоции, человека, с которым есть о чем говорить и действовать, даже если оба молчат.
Счастье, превращающее жизнь в ежедневный, ежечасный и сиюминутный фейерверк чувств. Чувств, при которых один взгляд в сторону любимого человека вызывает глупую улыбку на лице, ускоряет биение сердца и вызывает бурю прекрасных эмоций. Чувства, которые даже спустя годы общей близости показывают любимого человека таким, каким он был при первой встрече, поразившей чем-то обоих.
Тяжелый жизненный и трудный путь – жить рядом с человеком, считающим семейную жизнь своим долгом, а чувственную эйфорию – слабостью.
Первый день семейной жизни вернувшегося с моря моряка закончился получением капитуляции от крепости по имени Лилиана. Точнее крепость махнула рукой и пустилась во все тяжкие.
Начиналась наша встреча почти так же, как и в далекой Кафе.
Систему наблюдения на острове наладили качественно и своевременно обнаружили пришедшие из океана корабли.
Вновь, как и в Кафе, все жители острова собрались на значительно изменившейся почти за целый год моего отсутствия набережной.
Издали были видны белые одежды Лилианы, двух подростков и ее братьев, выделяющиеся на фоне окружающих ее красных одежд войнуков и черных одежд ямаков. Белый сверток находился и в руках рядом стоящей, одетой в красное одеяние, женщины. Немного в стороне отдельной группой стояли одетые в какие-то серые одежды мастера и священники.
Вновь спускаюсь на берег и, сопровождаемый своим экипажем, иду к молчаливо стоящей хозяйке острова Вознесения. Красавица вновь, как и в Кафе, стоит на возвышении, заставляя подходящего чувствовать себя низшим по рангу.
На этот раз я даже и не думал соблюдать приличия и представляться собственной жене в позе просителя. Здесь моя территория и мои правила!
Свободная, без каких-либо прикрас и финтифлюшек повседневная корабельная одежда, не стесняя движения, очень даже легко позволяет, разрушив всю церемонию, быстро сократить дистанцию, подхватить женушку на руки, никак не ожидающую такого поворота дел, и крутануться с ней на руках.
Кое-кто, естественно, вынужден обнимать.
Теперь, уже с женщиной в охапке, смотрим, что там, в белом кульке на руках у Исыль Сон, и видим наследника или наследницу. Ладно, потом разберемся.
В одной руке держу уже успокоившуюся добычу. Повернувшись к рядом стоящим мальчишкам в белоснежных одеждах, другой рукой треплю их по голове.
Черкес не должен проявлять своих чувств в отношении своих детей! Но я стремительно ломаю некоторые стереотипы.
Я – не черкесский, а готский аристократ! И еще, я вовсе не аристократ! У меня свои правила!
Пресекаю попытку кое-кого освободиться от рук. И перекинув добычу через плечо, устремляюсь вверх по тропинке в дом, одни ноги спереди теперь мелькают среди развевающейся юбки, а сзади по спине кто-то то ли стучит кулачками, то ли упирается руками в спину для равновесия.
Хохот и смешки с прысканьем в кулачок остаются позади.
Полусотня шагов по тропинке сменяется лестничным пролетом подъема на балкон, и вот уже нога одним торканием прекрасно открывает входную дверь.
Еще десяток шагов, и пойманная на площади добыча падает спиной на огромную кровать. Кровать принимает сначала любимую женщину, а потом и любящего мужчину.
Какие снежные королевы или еще какие глупости… Слова не нужны. Оба прекрасно понимают, что один точно без ума от кого-то, а другая…
Какой… тут думать, когда кровь кипит? Трудно устоять перед ураганом чувств.
Взмах руки или еще чего-либо, отсекающее мысленные процессы, и совместные объятия исключают обоих от реальности.
Два месяца почти неземного блаженства сменились действительностью и долгом. Кажется, вот только-только наладилась счастливая семейная жизнь. Живи и радуйся! Жизнь не зависит от лично одного человека, если он не хочет опуститься до уровня первобытного человека. Даже у первобытного человека был долг перед общиной и семьей – надо идти на охоту и приносить еду не только для себя, но и для всех. Иначе ты изгой и звать тебя никак.
С момента появления в этом необычном и чужом мире человек
