Водитель – вояка опытный, – пригнувшись к самому рулю, спешил увести машину из опасного места, а из кузова отчаянно громко взывал пронзительный женский голос:
– Остап!! Я здесь! Остап!..
Затем вдруг девичий крик внезапно оборвался, как если бы выключили звук. Наверное, кто-то из солдат очень крепко приложился рукой к ее красивым губам.
Уже отъехав на значительное расстояние, старший лейтенант Игнатенко понял, что опасность миновала. Это не была засада, чего он более всего опасался. В противном случае все могло закончиться куда печальнее. Очевидно, какой-то шальной бандеровец, каких здесь бродило немало, решил пальнуть из «Шмайсера» по проезжавшим мимо красноармейцам.
– Останови, – сказал он водителю, и тот послушно нажал на тормоз, но двигатель выключать не стал.
Открыв дверцу кабины, Игнатенко заглянул в кузов. Бойцы сидели подле кабины, вжавшись в борт, между ними – крепко стиснутая Оксана. С разбитой губы девушки на острый подбородок сочилась кровь, глаза полыхали ненавистью.
– Значит, все живы, – с некоторым облегчением произнес он. – Ладненько!
Сняв с головы пилотку, брюнет радостно сообщил:
– Гляньте сюда, товарищ старший лейтенант! – и показал на отверстие рядом со звездочкой. – Пулей с меня сшибло! Поднимись я чуток повыше…
– Доставил бы ты нам хлопот, – буркнул недовольно Игнатенко.
– Может, посмотрим, кто там по нам стрелял? – предложил чернявый. – Кажись, я в него попал!
– Не до этого нам, у нас свои дела. Держитесь настороже, засада может быть.
– Остап все одно прийде и запитае за мене, – сердито проворила девушка.
– Мы его как раз и ждем, – усмехнувшись, ответил Игнатенко и, сев в кабину, скомандовал: – Езжай давай!
– Понял, – охотно проговорил водитель.
Грузовик тронулся и тотчас угодил в болтанку, бросая пассажиров с одной стороны на другую.
Глава 11. Здесь он прячется!
В шесть часов пришел посыльный и передал документацию.
Значительная часть папок принадлежала его предшественнику. В ней были донесения агентов, личные наблюдения и много всего такого, с чем следовало разобраться. На одном из листочков было написано: «Хорошо поет. Узнать точнее, где он проживал до войны, где служил. Завтра с ним встречаюсь в десять часов вечера».
Майор Севастьянов был дотошным офицером – на каждой бумаге ставил число и даже время. На этом листке тоже была проставлена дата, вот только после этой встречи он не вернулся и до сих пор считался пропавшим без вести, а значит, его семья не могла претендовать на пенсию. Майора следовало отыскать, живого или мертвого. Совершенно непонятно было, кем именно он заинтересовался. Еще одна загадка, на которую следовало отыскать ответ.
Положив документы в сейф, Тимофей вышел из избы.
В Немировке, несмотря на утренний час, было многолюдно. Хлопали створки ворот; отовсюду раздавался лай собак, бабы, обвешавшись коромыслами, спешили за водой, постукивая пустыми ведрами, а на скошенном поле, временно служившем плацем, какой-то молодой и ретивый лейтенант гонял прибывшее пополнение строевым шагом.
С десяток буренок, подгоняемые мальчуганом лет двенадцати, шли на пастбище. Шумно пыхнув угарным газом, проехала трехтонка. Навстречу Романцеву шел человек с тряпичной сумкой через плечо, кивнул по-приятельски, и Тимофей тотчас узнал Потапа, почтальона, с которым добирался на грузовике до Немировки.
– А вам письмо, товарищ капитан, – добродушно произнес тот.
– Как догадались, что мне?
– Почтальон я местный. Всех здесь знаю… И потом, вы ведь на место Севастьянова прибыли, а мы с ним были большими приятелями… Хотел ваше письмо сначала в часть занести, но решил, что лучше сразу вам. Пока письмо там пролежит, время пройдет, а человек, может, известие из дома ждет, волнуется.
– Все так, – согласился Романцев.
– Вот ваше письмо, – протянул почтальон аккуратно сложенный треугольник. – Как говорится, плясать не заставляю, не то сейчас время… Человек будет доволен, и мне приятно.
– Вы ведь здесь давно почтальоном служите?
– Давненько, – согласился Потап. – Сейчас один день за три идет!
– Вы, как никто другой, здешних людей знаете.
– А то как же! – легко согласился Потап. – Мимо меня ни горе, ни радость не проходят. А что вы хотели узнать?
– Ведь Игнатенко отсюда родом?
– Здешний, хотя и в городе служит.
– Настроение у него неровное, все больше хмурится, что с ним?
– Сложный он человек, все так говорят. Но вы бы на него не обижались, товарищ капитан, жену его бандеровцы убили.
– Как так?
– А кто ж его знает как? – пожал Потап плечами. – Нам ничего об этом не известно… Только в народе говорят, когда он от бандеровцев скрывался, так они к его жене пришли. Скажи, мол, где твой муж прячется, и будешь жить. Она отказалась, вот они над ней поизмывались, а потом и порешили. Он до сих пор простить себе не может, что так оно обернулось.
– Понятно… Спасибо за письмо, – поблагодарил Тимофей и зашагал в штаб.
Письмо было от Зои. Оставалось только гадать, каким таким образом послание не затерялось среди других сотен писем и, обойдя обычную цензуру и рассыльные пункты, по самой кратчайшей дороге добралось до адресата. А ведь письмо, как и все прочие, могли задержать до начала наступления. Иначе, как чудом, подобное обстоятельство не назовешь.
Следовало бы расспросить почтальона, выпытать у него правду, но вряд ли он об этом знает. Его задача доставить письмо из пункта А в пункт Б. Не исключено, что ему просто повезло. На войне такое тоже бывает.
Прочитав послание, Тимофей некоторое время пребывал под впечатлением. По жене он соскучился, хотя расстались не так давно. До совещания у командира полка оставалось каких-то полчаса, и он решил написать ответ.
Долгое время слюнявил карандаш, пытаясь отыскать подходящие слова для начала. Но что-то не складывалось, получалась одна сплошная банальщина. Подумав, Романцев решил писать о простом, понимая, что жена не ждет от него каких-то невероятных откровений, главное, чтобы уверовала, что с ним все в порядке и ничего не случится впредь. Пусть это письмо будет продолжением их прерванного диалога.
«Здравствуй, Зоя, моя любимая!
Ты даже не представляешь, какая тут потрясающая природа,
