Карбанов открыл глаза и первым делом ощупал свое тело. Вроде все на месте, руки-ноги слушались, голова хоть и гудела, но была цела.
Он крепко ударился ею о приборную доску и потерял сознание. Вначале майору показалось, будто на привязном ремне ему пришлось провисеть целую вечность. Его мозг воспроизводил какие-то жуткие картины, постоянное движение и круговерть. Очнувшись же, майор понял, что падение произошло несколько секунд назад.
Рядом с его левым ухом жужжал гироскоп авиа-горизонта. На верхней панели управления непрерывно щелкало какое-то реле, хотя сеть вроде бы была обесточена.
Николай принюхался, не пахнет ли дымом. Нет, вокруг стоял лишь резкий дух керосина. Этот факт тоже, кстати говоря, был весьма недобрым знаком.
— Эй, парни, вы живые? — позвал он.
— Уважаемые пассажиры рейса Париж — Франкфурт, наш лайнер совершил внеплановую посадку в аэропорту африканского города Усть-Негринск, — прокряхтел Равиль, находящийся где-то в районе разбитого фонаря кабины.
Примерно оттуда же донесся и голос Михаила:
— Со мной тоже порядок, командир. Коленом только здорово приложился.
— Хорошо, что мы целы. Надо выбираться отсюда. Не дай бог полыхнет!
— Да, весь керосинчик расплескали.
Члены экипажа кое-как выбрались из основательно искореженной пилотской кабины и отошли на безопасное расстояние.
Николай присел, прижался спиной к дереву и попросил:
— Равиль, поищи автомат или что-нибудь из того оружия, которое мы везли в ящиках.
— Зачем оно нам?
— Поищи, вдруг пригодится. И аварийные станции заодно проглядывай. Только в саму вертушку не суйся, вокруг посмотри.
У каждого члена экипажа имелся пистолет с двумя магазинами. Еще на время вылета пилотам выдавались один автомат и подсумок со снаряженными магазинами. Они обычно вешали все это на крючок в грузовой кабине.
Отыскать «калаш» на месте аварии было прак-тически невозможно, но Равиль не желал сдаваться. Он все-таки щелкнул маленьким фонарем, который всегда таскал в кармане, и двинулся вокруг разбитой машины.
Карбанов окончательно пришел в себя, в который раз ощупал тело и голову. Плечо прилично побаливало, а повыше лба росла шишка. Других повреждений вроде не было.
— Ты как? — спросил он Михаила, сидевшего рядом.
— Затрудняюсь точно ответить.
— С ногой что-то серьезное?
— Надеюсь, нет. Кажется, сильный ушиб.
— Идти сможешь?
— Попробую.
Майор вытянул шею и покрутил головой. Он должен был определить направление на Рамир. По положению лежащей вертушки понять, откуда она свалилась, было невозможно. Полнейший мрак не позволял разглядеть и сломанных сучьев. Оставалось ориентироваться по звездам, ждать сигнальной ракеты, запущенной из Рамира, или помощи оттуда.
В районе останков вертолета что-то хрустнуло. Оба пилота решили, что это Равиль наступил на сухую ветку или задел кусок дюраля. Но это было не так. Бортовой техник со своим фонариком как ни в чем не бывало подошел к товарищам с другой стороны.
— Представляете, нашел, — радостно доложил он и подал командиру сначала автомат, а затем и желтую аварийную радиостанцию.
— Ну ты глазастый! — похвалил его командир.
Он собрался было выйти на связь с Доглиным и тут же вздрогнул от нескольких ярких лучей света, ударивших со всех сторон прямо ему в глаза.
— Елена Васильевна! Елена!.. — звал ее издалека чей-то голос.
Он принадлежал мужчине. Докторша определенно знала, кому именно, но никак не могла вспомнить.
— Елена, да проснитесь вы наконец! — Теперь этот мужчина не только требовательно говорил, но и тряс ее за плечи.
Барина приоткрыла глаза и с великим трудом начала перемещаться из сна в реальность. Непонятное пятно, маячившее перед ней, постепенно превратилось в лицо главного врача Золотухина.
— Леонид Олегович? — удивленно прошептала она. — Что вы делаете в моем модуле?
Доктор поправил очки и сказал:
— Во-первых, милочка, вы не в модуле, а в гос-питале, в своем кабинете. Во-вторых, уж простите, у меня для вас неприятная новость.
Елена поднялась, села, свернула плед, которым накрывалась, бросила его на стул, привычным движением поправила волосы. Она еще не полностью очнулась. Все ее движения были машинальными, автоматическими, мысли путались.
— Что за новость?
Золотухин отошел от диванчика, остановился против окна.
— Я очень сожалею, что вынужден сообщать вам подобное, — тяжело и явно нехотя проговорил он.
Только теперь до нее дошла вся важность того, что происходило здесь и сейчас. Главный врач пришел в ее кабинет, что делал крайне редко, разбудил и никак не решался озвучить какую-то нехорошую новость.
— Да что же случилось? — спросила Елена и напряженно глянула на шефа.
— Под Рамиром мятежники подбили один из наших вертолетов.
— Что?.. Подбили?.. Кого?..
— Пятнадцать минут назад на связь с руководителем полетов вышел Саша Доглин. Он сообщил об обстреле вертолета Николая.
— А экипаж?.. Как они?! — Барина мгновенно побледнела. — Что с Колей?!
— Доглин сообщил о вынужденной посадке в джунглях. Примерно в пятистах метрах от города. Больше пока ничего не известно. Никакой информации.
В коридоре послышался шум, торопливые шаги. Дверь распахнулась, в кабинет ворвалась Власта.
— Вы уже знаете?.. — сразу выпалила она.
Елена молча кивнула и медленно опустилась на диван. На ее глазах выступили слезы.
— Почему?! Ну почему так происходит?! — причитала молодая медсестра, впервые выплескивая наружу свое несмелое чувство к Михаилу Гусенко.
Золотухин подошел к ней, обнял. Она уткнулась в его плечо.
— Не надо. Успокойся, — приговаривал он, поглаживая ее волосы. — Еще ничего толком не известно. Не следует хоронить людей раньше времени. Уверен, экипаж Саши Доглина сделает все, чтобы спасти товарищей.
Члены экипажа Доглина, изрядно встревоженные докладом Карбанова об обстреле, во все глаза смотрели вниз и пытались отыскать вертолет товарищей. Однако заметить его им удалось, лишь когда вспыхнула посадочная фара, разом осветившая огромную площадь джунглей.
Пару недель назад Доглин выполнял дневной рейс в район Рамира. Он хорошо помнил, что левее этого места имелось нечто, отдаленно похожее на просеку. Да, не бетонная полоса, но и не частокол из тамариндов и масличных пальм.
— Сто четырнадцатый, возьми немного левее. Там что-то похожее на просеку! —
