Этот парень был рисковый, работал на грани. Полминуты тишины, нервы на пределе.
— Снайпер угнездился, у него позиция, с которой он видит все вокруг, кроме трех сторон здания БААС. У него СВД и пистолет, бронежилет не носит. Маску снял. Он, похоже, турок, воюет за деньги, молодой, гад. Все, Максим, они прощаются, Юсуф уходит. Сейчас мимо меня пойдет. Я за ним двину, пропущу его.
— Не вздумай препятствовать, пусть уходит.
— Не дурак, знаю.
Офицеры спецназа уже устали помалкивать, угрюмо смотрели на майора. Он на всякий случай приложил палец к губам, прижался к стене. Юсуф прыгал через ступени, что-то бормотал себе под нос. Спускаться было проще, чем подниматься. Он расшвыривал ногами обломки кирпичей, ухмылялся чему-то своему. Бандит спрыгнул на площадку, покосился в черноту коридора, приютившую людей с оголенным оружием. Именно здесь он решил остановиться и отстегнуть от пояса рацию! Затрещали помехи эфира, прорезался каркающий голос.
— Это Юсуф, — хрипло известил кого-то боевик. — Кызылай на пятом этаже, окно в центре. В здании чисто… — он снова глянул в проем, нахмурился. — Ты все запомнил, Азамат? Пусть не пугаются, не пристрелите его. Конец связи.
Боевик сунул рацию за пояс, вытянул шею, прислушался, повертел головой. Его хищная физиономия приобрела какое-то волчье, голодное выражение. Интуиция бандита работала, включилось звериное чутье.
Максим напрягся. В принципе, свой доклад этот здоровяк уже сделал, в ближайшие минуты его не хватятся…
Юсуф хорошенько подумал и решил все же заглянуть в коридор. Никакие протесты здравого смысла не могли его отговорить. Он сделал шаг навстречу смерти.
В этот миг Али едва все не испортил! Он спускался по лестнице, не мог знать, что Юсуф сделает здесь продолжительную остановку. Шаркнула подошва, задрожали перила, и Али бесшумно выпрыгнул на площадку между этажами. Юсуф засек движение боковым зрением, резко повернулся. Упс! Али присел от неожиданности и застыл, словно преступник, схваченный с поличным.
Оба окаменели, смотрели друг на друга огромными глазами, забыли про свои автоматы, висевшие за спинами! Али прилип к полу как кролик перед удавом. А Юсуф как будто встретился с привидением. Он смертельно побледнел, покрылся пятнами. Задрожала и отвисла челюсть, заросшая клочковатой бородой.
На него было жалко смотреть. Дикий страх обуял человека. Для правоверного нет ничего хуже встречи с мертвецом, труп которого он видел своими глазами! Видимо, хозяин не сообщил ему со слов Бургуди, что Али Фаттах не настолько мертв, как это казалось.
Али первым выбрался из ступора, стал осторожно выворачивать плечо, чтобы стряхнуть с него автомат. Юсуф опомнился, сдавленно вскрикнул — и сделал то же самое значительно быстрее!
Максим метнулся из коридора, обхватил вражескую голову предплечьем, полоснул ножом по горлу — и быстро отпрыгнул, чтобы не превратиться в багровый натюрморт.
Боевик умирал мучительно, неохотно, очень долго. Не важно, в рай или в ад покатилась его душа. В Алеппо она точно не осталась.
Из коридора выбирались спецназовцы, делали озадаченные лица.
— Ну, ты и тормоз, Али… — заявил Лапунов.
Паренек в ответ лишь сокрушенно вздохнул.
«Труп врага — конечно, неплохо, но не будет ли это связано с некоторыми неудобствами? — подумал майор. — Время 10.55. Гости съезжаются».
Он поднял голову, прислушался. В принципе, они не нашумели. Снайпер Кызылай (действительно турок) не должен был слышать, что произошло тремя этажами ниже.
Максим качнул головой. Мол, пошли. Бойцы спецназа и сирийский разведчик заскользили вверх. Эта беготня по этажам начинала утомлять их.
Снайпер устроился у окна квартиры, выходящей на улицу Базрани. Под оконным проемом зияла пробоина от снаряда. В ней он и пристроил винтовку, разложив сошки. Видимо, с этой позиции открывался прекрасный вид на подконтрольную территорию. Особым рвением этот спец не отличался — возможно, считал свою работу формальностью. Рация лежала рядом. Очевидно, Кызылай доложил начальству, что вышел на позицию.
Он отполз от окна, стянул маску и принялся расстилать на полу соломенный коврик, похожий на пляжный. Сибарит, не иначе. Любитель праздности и удовольствия.
Турок услышал шорох и удивленно вскинул глаза. В них блеснул страх, но было уже поздно. Лапунов вылетел из проема, набросился на него, повалил, придавил к полу, словно страстный любовник, вцепился сильными пальцами в горло, начисто лишил жертву возможности орать.
Обычно этот номер срабатывал. Но этот индивид оказался скользким как уж. Он задыхался, тужился, вырвался каким-то невероятным рывком и сам схватил офицера за горло. В затуманенном взоре включилось торжество — впрочем, ненадолго.
Рука капитана что-то нашарила в груде обгоревшего хлама. Выбора у него не имелось, он схватил, что было, и треснул боевика по виску. Потом ударил еще раз — в то же место. Хрустнула прожженная пластмасса, какое-то устройство развалилось на две половинки. Турок откинул голову, потерял сознание. Из рассеченной кожи на виске сочилась кровь.
Лапунов скатился с него, сел на корточки, машинально сжимая в кулаке остатки своего «боевого молота».
— Чем это ты его? — спросил Максим.
Денис повертел эту штуковину в руке, пожал плечами и сказал:
— Думаю, беспроводной телефон.
— Забавно, — ухмыльнулся Максим. — Теперь найди бестелефонный провод — а дальше знаешь, что делать…
Офицеры оттащили снайпера за ноги, чтобы не светиться у окна. Во время транспортировки он очнулся, взвился, как раненый лебедь — и снова получил по черепу. Процесс умерщвления не затянулся. «Бестелефонных проводов» в мусоре хватало. Мертвое тело спецназовцы заволокли в соседнее помещение, чтобы не смущало взор.
Майор Рязанов обдумывал свежую ситуацию.
«Шанс проскочить — небольшой, но есть. Если товарищи по оружию не свяжутся с Юсуфом, не станут надоедать Кызылаю… Первый доложил, что снайпер на позиции; второй, возможно, тоже. Если не тянуть резину, работать быстро — то все еще может выгореть».
— Али, тебе особо ответственное задание, — заявил он. — Будешь лежать здесь и изображать Кызылая. Не высовывайся, мордой не свети, но всячески обозначай свое присутствие. Натяни маску этого парня. Духи тебя
