– Хрен тебе! – кричу я в пространство. – Без отца никуда не пойду!
И шагаю назад. Оказываюсь в Зоне. Глупо, конечно… Так рваться внутрь, получить желанную возможность и самому похерить ее… Понимаю, что глупо. Но ничего не могу с собой поделать. Плащ меня конкретно бесит, и началось это не сегодня. Бесит и тем заставляет совершать глупости.
– Петя, не дури, – тихонько говорит отец. – Иди один.
– Снимай рюкзак, – так же тихо командую я. – И положи рядом с моим.
Он понимающе кивает, а я ору, отвлекая внимание от его действий:
– А кто тут все обустроил, не ты будто?! Так устроено, блин, – так переделай же, мать твою!!! Или заходим вдвоем, или никто!
– Как знаешь, Петр, – говорит Плащ тем же спокойным тоном. – Я приглашаю тебя в гости, но силком тащить не хочу… Оглянись: видишь, открылся проход? Он ведет к Вознесенскому, к чистым местам, и к вечеру закроется. У тебя, Петр, полная свобода выбора: хочешь – заходи в гости, не хочешь – отправляйся куда душа пожелает.
Проход широкий, как проезжая часть двухполосного шоссе. «Серая слизь» вдоль его краев поднялась, взбугрилась, и обращенный к «шоссе» склон отвесный, словно его подпирает невидимый барьер. Хотя что значит «словно»? Наверняка так оно и есть.
Открывшаяся дорога огибает полуразрушенное здание, и куда она тянется дальше, не видно. Но я не думаю, что Плащ солгал.
– Ладно, уболтал! – кричу я. – Раскочегаривай самовар, я иду!
И тихонечко, стараясь не шевелить губами, отцу:
– Засеки время, не управлюсь за час – уходи. За меня не тревожься, если что, девчонки сумеют проложить нам дорогу.
Подхватываю автомат, рюкзак (отцовский, лежащий рядом с моим), снова беспрепятственно шагаю через границу Рая. Отец еле слышно напутствует:
– Таймеры-детонаторы в левом боковом… Береги себя.
* * *Теперь, вблизи, я окончательно убеждаюсь: действительно, Юсуповский сад стал больше похож на тот, что я видел во сне, чем на реальный, где Питер Пэн убегал от полиции.
Озеро стало больше, как будто равномерно расползлось, растянулось по всем координатам, в сравнении с теми временами, когда детишки кормили здесь уток. Водная гладь, что отделяет острова от берега, теперь гораздо шире. Мост, позволявший перейти на самый большой из островов, исчез, но второй, соединяющий два острова, на месте. И гора на месте… ладно, не гора, высокий холм из моего сновидения. Он резко выделяется на фоне зелени оазиса – весь зарос или засажен какими-то цветами, этакая громадная альпийская супергорка, и красного, фиолетового и багрового там больше, чем зеленого.
Я не отвлекаюсь на цветы, холм и все прочее. Движусь по прямой, точно нацеленной на Потаенную обитель.
Плащ поджидает меня на берегу. Сегодня он собран, деловит, почти не склонен к длинным монологам. И, разумеется, на нем его знаменитая хламида из небеленой домотканой холстины, куда ж без нее.
– Пойдем, Петр, – говорит Плащ. – Извини за прямоту, но ты немного не вовремя. У меня намечено важное мероприятие, ни отложить, ни перенести его нельзя, люди слишком долго ждали и готовились… Да и у тебя здесь срочные дела, полагаю. Поговорим позже, когда оба освободимся. А сейчас пошли.
– Куда?
– Как куда? К твоим дочерям, разве ты шел не к ним?
К ним, но как-то все слишком легко складывается… Наверняка дьявол в плаще готовит подвох, понять бы еще какой…
– Скажу сразу, Плащ, во избежание недоразумений: «попрыгунчиков» у меня с собой нет.
Зато есть четверть центнера взрывчатки, но о ней я благоразумно молчу. Если подопрет, возиться с изготовлением бомбы нужды нет. Таймеры-детонаторы срабатывают от батареек-таблеток, мои способности позволят взорвать их все разом, не снимая рюкзак с плеч. Взрывчатка сдетонирует и устроит в Раю маленький филиал Ада.
– Пустое, – машет рукой Плащ. – «Попрыгунчики», скажу честно, были лишь поводом для возобновления нашего давнего знакомства… Пусть пока дружище Ганс ими попользуется, потребуются – заберу.
У Носорога не так легко забрать то, что он считает своим, но я Плащу верю: заберет.
– Так ты идешь? – торопит Плащ и, по всему судя, собирается шагать прямо по воде.
Мой сон повторяется в реальности… Только в том сновидении озеро заполняла не вода, а Ю-жидкость, ходить по которой наяву не способны даже аномалы, управляющие силой поверхностного натяжения.
В кулаке у меня обломок сухой ветки, подобранный как раз для такого случая. Для проверки. Бросаю его на поверхность озера – не тонет. Вода, не Ю-жидкость… И то ладно. В худшем случае всего лишь вымокну.
Опасения напрасны. Уплотнившаяся пленка воды прогибается, но выдерживает. Мы с Плащом быстро шагаем в сторону острова и обители. Подозрения мои не исчезли, они растут и крепнут: все не так, все неправильно, не случается в моей жизни таких простых и легких побед.
Пробую дотянуться до детонаторов – получается, и они работоспособны, я могу активизировать их в любой миг… Последний довод Питера Пэна. Так что лучше, Плащ, тебе сыграть со мной честно – раньше шулеров били подсвечниками, а я ударю тротиловым эквивалентом.
* * *Нас встречают.
На берег высыпали девушки, их много, несколько десятков. Самые разные: совсем молоденькие, почти девочки, и постарше; красивые и вполне заурядных кондиций, хотя как следует рассмотреть девиц мешают их платки до бровей и длинные, скрывающие фигуры одеяния.
Я и не присматриваюсь, мой взгляд торопливо скользит по острову, пытаясь отыскать Маришку с Аней. Бесполезно. В толпе, усеявшей берег, их нет.
– Не насилуй зрение, Петр, – говорит Плащ. – Я никогда бы не предложил твоим девочкам жить вместе с религиозно озабоченными фанатичками… Они здесь, в Потаенной обители, но поселились отдельно, в… Ладно, сейчас сам все увидишь.
За мое невнимание сектантки платят той же монетой – я для них пустое место, все взгляды устремлены на Плаща. Пускай… Интересно, был бы здесь отец – опознал бы ту девушку из коммуны в Шушарах, что разыскивал по заказу родных… как же ее звали… не помню… Что-то мне подсказывает, что девицы, пропадавшие из легальных коммун, теперь все тут, в Потаенной обители. Зачем они здесь собраны – избранные среди званых? Личный гарем Плаща? Это было бы слишком просто, недостойно его размаха…
Мы ступаем на берег, и что тут начинается… Оголтелые фанатки, набрасывающиеся на рок-звезду после концерта, – слабое сравнение, но из всех, приходящих мне в голову, наиболее близкое к наблюдаемой картине.
Плащ буквально облеплен девушками. Одни целуют ему обе руки. Другие, распластавшись на траве, – ноги. Те, кому конечностей не досталось, стараются припасть губами к одеянию. Плаща такой горячий прием не воодушевляет – на лице отражается усталая покорность судьбе… Пожалуй, с легкой ноткой брезгливости.
В отличие от истеричных громкоголосых фанаток рок-звезд поклонницы Плаща действуют молча. Вернее, не совсем уж безмолвно… Вздохи, тихие стоны… весьма сладострастные стоны… ну да, вполне подходящий саундтрек для любовных ласк, для прелюдии.
А потом Плащ поднимается над землей. Не воспаряет, не
