Ей удалось еще раз приподняться, чудом перекувырнуться через камень.
Удар копытом о булыжник оказался таким звонким, что Аэлло почти увидела, как подкова высекла искру.
Издалека раздались крики. Аэлло не разобрала, что прокричали.
– Ладно, черт с тобой, – выругался тот, что хотел затоптать ее. – Все равно скоро сдохнешь.
Он заскакал обратно. Вскоре земля перестала сотрясаться от ударов. Аэлло покрыла кожу рук стальными чешуйками и принялась призывать духов огня. Пальцы онемели, не слушались. Наконец, с пятой попытки, она поняла, что получилось. Прожорливый огневик заглотил веревки, сковывающие руки, облизнув заодно и кожу гарпии. Аэлло покатилась по земле, прогоняя огневика.
Села, стянула мешок. Повертела головой – перед ней степь, у горизонта видны фигурки людей на лошадях, с иглами копий и булавками мечей. Они кажутся маленькими отсюда, но зато их так много!
Прямо за спиной гарпии стена непроходимого леса. Как ни всматривалась вдаль, вправо, влево, выискивая глазами Брестиду, ее не было видно.
– Плохо, плохо, как же все плохо! – пробормотала гарпия под нос. – Если какой-то бешеный сагат решит поквитаться с ней, как со мной, не дожидаясь охоты, пиши пропало. Амазонка не умеет трансформироваться, и вызывать духов огня тоже не умеет! Строф-адский вихрь!
Аэлло поморщилась, оглядев волдыри на коже, оставленные жадным языком огневика, и ринулась в лес, под спасительную сень деревьев.
Лес ударил в ноздри сыростью, ноги тут же утопли в прелых листьях. В отличие от лесов, окружающих Цитадель, здесь деревья какие-то враждебные. Невысокие, кряжистые, тянутся уродливыми ветками к непрошенной гостье, надеются задержать до приближения охотников.
Аэлло вздрогнула, трансформируясь. Тело гарпии покрылось чешуйками, враз потяжелело. Движения стали медленными, плавными, словно Аэлло движется под водой.
С минуту наслаждалась ощущением собственной неуязвимости. Затем, шумно вздохнув, приняла обычный вид. Стальная, почти непробиваемая чешуя – это хорошо, но быстро передвигаться в таком виде, будь то небо или земля, очень сложно. А когда отовсюду свисают уродливые ветви, снизу поднимаются коварные корни и коряги, и вовсе невозможно.
Стиснув зубы, Аэлло принялась продираться сквозь листву, ветки, колючий кустарник.
Где-то вдали залаяли собаки. Аэлло часто заморгала, закусив губу.
Когда поняла, что от страха забыла все то, что Брестида говорила ей об охоте, похлопала себя по щекам, потрясла головой.
– Вода – мой лучший друг, вода – мой лучший друг, – пробормотала гарпия, силясь понять, как ей поможет эта информация, когда воды здесь нет и близко.
Лай собак раздался ближе, Аэлло показалось, что от грохота копыт дрогнула земля.
Гарпия побежала, не разбирая дороги, через лес, обдираясь о колючки, оставляя обрывки платья на ветках. Сколько она бежала – минуту, час, полдня – неизвестно, время сжалось до размеров мгновения. Вот ветка, под ней нужно проползти. Вот вырванное с корнем дерево, его надо перепрыгнуть. Вот яма, ее нужно обогнуть. Вот относительно ровный участок, его нужно пробежать.
По привычке мерить время и пространство бусами, гарпия представляла, что нанизывает на нить-время ветки, что пытаются выцарапать глаза, кочки, коряги, что ловят за ноги. От длины бус, что ей удается нанизать, зависит и ее жизнь.
Лай за спиной стих, но Аэлло не останавливалась. Продравшись сквозь густую поросль кустарника, она слишком поздно заметила, что оказалась на краю оврага.
Нога подвернулось, и неловко кувыркаясь в воздухе, гарпия обрушилась вниз. Распахнула крылья, раздраженно захлопала ими, надеясь прервать падение, но было поздно. Аэлло по горло оказалась в холодной жиже.
– Вот тебе и лучший друг, – пробурчала гарпия и попыталась достать из воды руки. Не удалось. Руки попросту не послушались, а где-то там, внизу, где оказались ее ноги, жадно чавкнуло. Вода, изначально достигающая груди, медленно и неумолимо приблизилась к горлу.
– Брестида! – прокричала Аэлло, и словно в ответ на ее крик где-то вдалеке раздался протяжный гуд трубы.
– Нет! – закричала гарпия, срывая голос. – Нет!
Брестида говорила, что трубят, когда загонят добычу, а когда убьют, и бьют в гонги.
– Брестида! – снова закричала Аэлло, и словно в ответ на ее крик где-то вдалеке ударили в гонг.
Каким-то чудом одной руке удалось подняться над поверхностью болота и ухватиться за ветку березы.
Стиснув зубы, Аэлло вцепилась в деревце и второй рукой, нагибая белый гибкий ствол дугой. На миг скрылась под водой с макушкой, но в следующий миг деревце выпрямилось, и Аэлло показалась из воды по пояс.
Помогая себе ногами, она принялась перебирать руками по тонкому белому стволу, пока, обессилев, не вылезла на берег. Оказавшись на берегу, оглянулась на страшное место, едва не ставшее ей могилой. Дыхание, что вырывается из груди, тяжелое, с присвистом.
– Вон она! – раздалось совсем рядом.
Аэлло повернулась и вскрикнула.
Она ожидала увидеть сагатов, но к этому зрелищу все равно не была готова.
Огромные плечистые ящерицы на двух ногах, вооруженные луками, шашками, мечами. Россыпью гороха они выкатились на противоположный берег. В разинутых пастях сверкают налившиеся кровью глаза.
В сантиметре от лица Аэлло воткнулся в землю нож. Гарпия еле успела перекатиться по земле, как три стрелы, одна за другой, впились в место, где она только что лежала. Она скатилась почти к самому болоту.
Заорав от ужаса, снова принялась карабкаться вверх.
Кольнуло в ногу, рядом с ухом свистнуло.
В следующий миг Аэлло перевалилась через кочку и замерла.
Сзади раздалась грязная брань.
Приподняв голову над кочкой, она увидела, как первые увязли в том болоте, откуда она только что чудом выбралась. Другие тянут товарищей обратно. Ругаются и те, и другие.
Аэлло побежала, не разбирая дороги. Вскоре нога подвернулась, и Аэлло упала, скорчивавшись от боли. Притянула к себе ногу. Из икры торчит стрела. Даже такая неопытная охотница, как Аэлло, увидела, что впилась неглубоко, под кожу.
Стиснув зубы и роняя слезы, ухватила древко и дернула изо всех сил, хорошо понимая, что дернуть второй раз не сможет. Стрела покинула плоть с жалобным криком, что вырвался из груди гарпии. Хлопая крыльями, Аэлло поднялась и бросилась бежать снова, припадая на раненую ногу. Походя выдернула из ствола дерева кинжал с изогнутой ручкой.
Она бежала, падала в овраги, кувыркалась через голову, хлопая крыльями. В ручье оказалась дважды – первый раз, неловко поскользнувшись, съехала в неглубокую лужицу, наглоталась грязной воды, подняв столп брызг до верхушек деревьев. Второй – когда всего через пятьдесят шагов, со всего размаху обрушилась в полноводный ручей, почти речку, и ледяные потоки поволокли ее по дну, обдирая о камни.
– Вода – мой лучший друг, – пробурчала Аэлло, отплевываясь и вылезая на берег. – Ну, Брестида, попадись мне только!
Память услужливо протрубила и прогрохотала гонгом и Аэлло зажмурилась и замотала головой.
– Нет, – сквозь зубы процедила она. – Нет! Вихрь меня дери, нет!
Она поднялась и бросилась бежать дальше, по берегу ручья.
Собачий лай и топот копыт, крики и улюлюканье приближались несколько раз, но Аэлло или отсиживалась на дереве, наблюдая сверху, или пересекала ручей вброд
