Амазонка снова подняла на гарпию побледневшее лицо. Обескровленные губы дрогнули.
– Я их не уберегла…
Она замолчала, сотрясаясь всем телом, силы говорить нашла в себе не сразу.
– Лошади. Они были ни в чем не виноваты… Трое… Все трое погибли. Один, когда мы бежали, и двое других здесь.
Аэлло обняла Брестиду за плечи.
– Твою вороную я встретила по пути сюда, – тихо сказала она. – Она спаслась.
Брестида невесело улыбнулась.
«Спаслась одна, в этом лесу? Смешнее ничего не придумать», – говорила эта улыбка.
На это Аэлло нечего было возразить.
– У тебя ожоги, – пробормотала она спустя несколько секунд, оглядывая плечи амазонки.
Та махнула рукой, успокаиваясь.
– Найдем реку и порядок, – ответила Брестида. – Ожоги от слизи смывает простая вода. На мое счастье, здесь полно ручьев. Ерунда, терпеть можно.
Аэлло покачала головой.
Она встала, стараясь не дышать, подошла к седлу с притороченными по бокам переметными сумками. Затаив дыхание, нагнулась, открыла одну из них и вытащила флягу с водой.
Вернувшись к Брестиде, принялась омывать ее ожоги. Те едва слышно шипели, покидая загорелую кожу.
Брестида подставила ладони под тонкую струю, вздохнув, умыла лицо.
– Что ты делаешь, – тем не менее, пробормотала она. – Я могу и потерпеть! А воду беречь нужно…
– Некогда! – заявила гарпия. – У нас совсем нет времени. Они идут за нами по пятам!
Брестида вздрогнула, вскочила на месте, словно ее сама земля подбросила.
– Кто? Кого ты видела?
Амазонка схватила гарпию за плечи, вгляделась в лицо.
– Сагаты! – коротко ответила Аэлло.
– Кто? – снова спросила Брестида и слегка тряхнула.
– Я только двоих видела, – сказала гарпия. – Семко и этот бугай Грико вместе с ним. Нельзя задерживаться на месте. Они совсем рядом. Бежим!
– Поздно бежать, калавинка, – раздался знакомый голос.
На поляну вышли сагаты. В одной руке загнутые, сверкающие лезвиями сабли, в другой – костяные рукоятки кнутовищ.
– Наконец-то, – выдохнула Брестида и опустилась на землю.
Глава 29
Аэлло распахнула крылья и выставила их перед собой. Острия стальных радуг уставились на сагатов. Семко и Грико замерли.
– Брестида! – воскликнул Грико. – Ты не сказала ей?
Амазонка пожала плечами.
– Да как-то не до этого было, – сказала она. – То птицы ваши проклятые, то слизни. То лесные братья, что во стократ гаже любой из местных ядовитых гадин.
– Ты на братьев не бреши! – вспылил Семко. – Не посмотрю ведь, что союзники!
Аэлло ошарашенно захлопала ресницами, переводя беспомощный взгляд с амазонки на сагатов.
– С-союзники? – наконец, вырвалось у нее.
– Не совсем пока, – буркнул Грико, красноречиво уставившись на стальное острие, что уставилось ему в грудь.
Аэлло глянула на амазонку – руки Брестиды не пытаются нащупать лежащую рядом саблю или дотянуться до лука, во взгляде нет настороженности и враждебности.
Часто моргая, Аэлло нехотя опустила крылья и сложила их за спиной.
Грико тут же двинулся на нее. Высокий, мощный, как медведь, он замер в паре шагов, заслонив солнце. Смотрел сагат не в лицо, как ожидалось, а куда-то вниз.
Пальцы гарпии невольно скользнули по грязным складкам платья.
– А ну, разуйся! – хмуро приказал Грико.
– Что? – Аэлло так опешила, что возмутиться толком не удалось. – Что значит, разуться? Это еще зачем?
Она проследила взгляд сагата – из-под обрывков платья выглядывают аккуратные ступни в кожаных сандаликах из тонких ремешков. Всем хорошие ступни, только очень грязные.
Челюсть Грико выдвинулась вперед, губы плотно сжались.
– Хочу самолично убедиться, что у тебя нет копыт! – сказал он.
У Аэлло даже возглас застрял в горле. Она опасливо перевела взгляд с полоумного сагата на Семко. Тот не удивлен, стало быть, тоже умом двинулся.
Сем расплылся в щербатой ухмылке и объяснил:
– Грико хочет точно знать, что ты не вила. Хоть я и говорил ему, что ты калавинка, не верит…
– Что ты плетешь? – возмутился Грико. – Калавинки румяные да полногрудые, а тут ни того, ни другого.
На всякий случай он обшарил хрупкую фигурку гарпии глазами, и обернулся к собеседнику. Сем не сдался.
– А эта еще маленькая калавинка, – упрямо сказал он, дергая подбородком в сторону Аэлло. – Маленькая, понимаешь? Ручная почти… К тому же, готов побиться об заклад, что наши маляры, что рисуют калавинок, сами их в глаза ни одной не видели!
Грико почесал затылок, видимо, раздумывая, соглашаться с доводами парнишки, или нет. Аэлло приложила пальцы к вискам, зажмурившись, помотала головой.
– Так! – сказала она. – А что такое вилы? Если с калавинками мы разобрались…
– Не сказать, чтобы разобрались, – возразил Грико снова уставившись на едва обозначенные холмики груди Аэлло.
Гарпия возмущенно свистнула и сагат отвел взгляд.
Заговорила Брестида. Она успела прицепить саблю на пояс, обойти поляну, извлечь из едкой слизи стрелы, вытереть их куском холщовой тряпки и аккуратно сложить в колчан.
Заглядывая в седельную сумку, амазонка пробормотала.
– Вилы – это нечисть местная. Очень на русалок похожи, тоже в венках и с распущенной косой, но еще и с крыльями. Мстительные и злобные твари. Одеты в длинные волшебные платья или покрывала, под которыми скрывают ноги с копытами.
На этот раз Аэлло сама опасливо покосилась на свои ноги, и облегченно выдохнула, что под слоем грязи, с трудом, но все же можно угадать маленькие девичьи ступни.
– Амазонка забыла сказать, что вилы ликом прекрасные, да нравом ужасные. Это, пожалуй, тебе подходит, – задумчиво заметил Семко.
Гарпия и амазонка заговорили одновременно.
– Ты вообще на чьей стороне? – возмутилась Аэлло. – То я тебе калавинка, то, видите ли, нрав у меня ужасный!
– Ну извини, – ехидно процедила Брестида, прищуривая кошачьи глаза. – Я под мстительными и злобными тварями как-то подразумевала ужасный нрав. Конечно, сагаты тугодумы, вам надо все на пальцах разжевывать, как детям малым, но тут думала, даже вы поймете!
– И ничего мы не тугодумы!
– Значит, ты тоже считаешь, что у меня ужасный нрав?
– Это кровное оскорбление, амазонка!
Какое-то время над поляной раздавались только гневные выкрики и возмущенное хлопанье крыльев.
Наконец, в наступившей на несколько секунд тишине, прозвучал голос Брестиды:
– Зря вернулась. Меня бы они проводили.
Аэлло тут же откликнулась:
– Да, вернулась, чтобы спасти тебе жизнь. И вправду зря!
– Меня бы сагаты спасли, – возразила Брестида.
– Они бы не успели, – не согласилась Аэлло. – И вообще, я не знала, что вы сговорились! Могла бы предупредить, вместо того, чтобы героиню из себя строить!
Брестида оскорбленно замолчала.
Вместо нее Аэлло ответил Грико.
– Это кто героиня? Амазонка?! Чушь. Не бывают героями дикие бабы! Слишком много в них этого самого…
– Норова, – подсказал Сем.
– Во! – обрадовался Грико. И добавил воодушевленно: – И дури.
– С этим даже мне сложно спорить! – ехидно процедила нахохленная Аэлло. Она скрестила на груди тонкие руки, наблюдала за амазонкой вполоборота. Поджав губы и прищурившись.
Амазонка надменно процедила, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Лучше дикие женщины, чем скучные! Они страстные, горячие и необузданные, как норовистые кобылицы, что никогда не ходили под седлом и лучше умрут, чем дадут себя взнуздать. Да, может их иногда душат, но никогда не бросают, как этих всех ваших… домашних и уютных женщин, весь смысл жалкой жизни которых – предугадывать и исполнять желания мужчины!
Амазонка презрительно сплюнула и поправила кожаный пояс
