— Это неважно, — отмахнулась Эва, — а важно то, что она сказала. Она попросила найти вас и передать, что у них в доме через неделю будут чинить вентиляцию. Большая часть этой недели уже прошла, осталось всего два дня.
— Что вы такое несете? Какая еще вентиляция? Вы что, душевнобольная? — голос у брюнета, прежде уверенный и спокойный, теперь стал резким, как будто железной пилкой возили по стеклу.
Остальные курильщики смотрели опасливо и попытались отодвинуться от них подальше, что было несколько затруднительно, учитывая маленькие размеры курилки.
Эва многозначительно улыбнулась, погасила сигарету и вышла в коридор.
— Теперь — прямо, до поворота… — хмыкнуло в клипсе. — Надо же, а у тебя неплохо получается…
— Не ты одна умеешь оперативно работать, — усмехнулась Эва.
— Прекратить посторонние разговоры!
Коридор повернул налево, и перед Эвой оказалась лесенка, которая вела на антресоли. Поднявшись по ней, Эва оказалась в большой комнате, где двое мужчин и одна женщина колдовали над огромным листом ярко раскрашенного картона.
— Больше красного! — уверенно говорил симпатичный мужчина лет сорока с аккуратной бородкой. — Здесь нужно больше красного, чтобы передать посыл активности и энергии.
— А я говорю — больше голубого! — возражал ему молодой бритоголовый парень в клетчатой рубахе, измазанной краской. — Это передаст ощущение уверенности и покоя!
— Мальчики, мальчики, не ссорьтесь! — пыталась примирить их женщина в бесформенном сером балахоне. — Мы ведь можем совместить красное и голубое!
— Мужчина с бородкой! — раздался в ухе Эвы знакомый голос.
Эва подошла к бородатому и негромко проговорила:
— Можно вас на минутку?
— Что? — тот удивленно оглянулся на нее. — Вы же видите — у нас творческий процесс…
— Я не отниму у вас много времени.
— Ну ладно, только быстрее… а кстати, у вас очень красивые глаза.
— Спасибо, конечно…
Мужчина неожиданно взял Эву за подбородок и по-хозяйски повернул ее лицо к свету.
— И очень интересный овал лица. Я хотел бы как-нибудь вас нарисовать.
— Да что вы говорите? — Эва усмехнулась.
— А что, вы думаете, я занимаюсь только промышленным дизайном? Нет, я художник…
— Охотно верю, но сейчас я пришла по другому поводу.
— Ах да, вы что-то хотели мне рассказать…
— Я была в том автобусе.
— В каком автобусе? О чем вы говорите?
— В том самом автобусе, в котором ехали Лена и Леонид.
— Какая Лена? Какой Леонид? Я вас не понимаю…
— А мне кажется, что понимаете. Тот самый автобус, который взорвался. Только я уцелела, а вот они… Леонид умер сразу, а Лена прожила еще несколько минут. Она умерла у меня на руках и успела мне кое-что сказать…
— Да что вы такое несете? Вы бредите?
— Она просила найти тебя и передать, что в их доме через неделю будут ремонтировать вентиляцию. Большая часть этой недели прошла, так что теперь осталось только два дня.
— Нет, вы точно бредите! Какая вентиляция? Какая Лена? Какой автобус?
— Я свое дело сделала! — Эва выразительно взглянула на дизайнера, развернулась и спустилась с антресолей.
— Молодец! — донесся из клипсы одобрительный голос. — Осталось совсем немножко, последний подозреваемый. Правда, попасть к нему будет чуть сложнее.
Эва снова шла по главному коридору офиса. Навстречу ей то и дело попадались озабоченные сотрудники.
— Направо!
Справа по коридору Эва увидела массивную дверь с табличкой, на которой было написано:
«Заместитель генерального директора по общим вопросам».
Эва замешкалась.
— Сюда, сюда! — проговорил голос.
Эва толкнула дверь и оказалась в приемной.
Справа от входа за столом сидела женщина средних лет с аккуратно уложенными светлыми волосами и холодными глазами цвета талого льда, в белоснежной блузке и идеально отглаженном темно-сером костюме в узенькую полоску. Она выглядела так строго и значительно, что никто не посмел бы назвать ее секретаршей. В крайнем случае — секретарем, а еще лучше — референтом.
За ее спиной была вторая дверь, с именем начальника.
— Что вы хотели? — проговорила ледяная блондинка голосом таким же холодным, как глаза, и привстала. В ее позе было что-то от королевской кобры, приготовившейся к броску.
Эва поняла, что пройти мимо этой особы будет посложнее, чем мимо давешнего охранника. Она обороняет кабинет своего шефа, как опытный голкипер ворота родной команды.
— Мне нужно поговорить с Андреем Борисовичем! — заявила она, прочитав имя на табличке.
— Он вас вызывал? Вы записаны?
— Да, вызывал…
— Фамилия? — блондинка одним глазом просматривала список в своем компьютере, а второй не спускала с Эвы, чтобы та не попыталась обманом проникнуть в святая святых — в кабинет начальника. Непонятно, как ей удавался такой фокус.
Тут из клипсы снова донесся голос Лили:
— Ручка!
Эва уже привыкла к своевременным и продуманным подсказкам своей новой знакомой. Она небрежным жестом вытащила из кармана шариковую ручку, которая была в том же конверте, что говорящие клипсы и сигареты, наклонилась над столом секретарши и ткнула ручкой в ее сторону:
— Да вот же, посмотрите внимательнее!
В то же мгновение из стержня ручки брызнула струя какой-то отвратительной буро-красной жидкости, которая залила блузку секретарши огромным пятном, по форме напоминающим карту бывшей Федеративной Республики Югославии.
В довершение поражающего эффекта эта жидкость распространяла запах сероводорода, а попросту говоря — тухлых яиц.
Секретарша охнула, ее лицо побагровело, как перезрелый помидор, в глазах отразились раздирающие ее мучительные, невыносимые противоречия. С одной стороны, она не могла оставить без защиты дорогого начальника. С другой — не могла оставаться на рабочем месте в безнадежно испорченной одежде.
Эва поняла, что идеальный внешний вид был для нее тем, чем панцирь для черепахи, колючки для ежа или толстая шкура для носорога: это была ее защита от враждебного и опасного окружающего мира.
Несчастная секретарша то приподнималась, готовая покинуть рабочее место, то опускалась, придавленная к креслу чувством долга. При этом она с ненавистью смотрела на Эву и едва не скрипела зубами от переполнявших ее
