— Поступай так, как будет лучше для тебя, — настаивала Лив. — Но помни, я поначалу очень боялась Брайда и, хм, его снаряжения. Я вовремя осознала, что мой страх потерять его сильнее страха перед ним и нашей связью.
— Думаю, в этом есть смысл. — Софи почему-то хотелось плакать, но она изо всех сил сдерживала слезы. — Но что если… если я никогда не осознаю этого? Не важно. Скоро он пройдет ритуал очищения, чтобы избавиться от чувств ко мне. Скоро ему станет всё равно. О боже…
Оливия обняла её, а Кэт похлопала по спине. И Софи не сдержалась — зарыдала.
— Всё хорошо, — прошептала её сестра. — Я понимаю, тебе больно и страшно. Но всё образуется, Софи, уверена, что всё образуется.
— Абсолютно уверена, — подтвердила Кэт. — И если он избавится от чувств к тебе, тогда ты просто их вернешь.
— Просто из-за всего случившегося. — Софи всхлипнула и вывернулась из их утешительных объятий. — Я… я не знаю, смогу ли. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу его. И рисую в последнее время только его. Девочки, я не хотела вам говорить, боялась, вы подумаете, что я рехнулась, но серьезно, в последнее время я рисую только Сильвана.
— Вау. — Кэт покачала головой. — Похоже, ты сильно влипла.
— Влипла, — призналась Софи. — Действительно влипла. И я не знаю, что с этим делать.
— Сейчас ничего не делай, — практично заявила Оливия. — Давай просто наслаждаться временем, проведенным вместе. Кажется, с тех пор как мы собирались вместе поболтать по душам, прошла целая вечность.
— Это было так давно. И я действительно многое упустила, — призналась Кэт. — Разве я могла бы рассказать о том, что постоянно ощущаю эмоции двух мужчин? Кто не подумал бы, что я рехнулась?
— О, мы в курсе, что ты безумная. Уже вечность как в курсе. — Софи ухмыльнулась своей подруге сквозь слезы.
— Ты! — Кэт, шутя, кинулась на Софи, но та, смеясь, отбежала в сторону.
— Ладно, девочки, брейк. — Лив тоже усмехнулась. — Пошли, уже поздно, и мне нужно вернуться домой, к Брайду.
— Не раньше, чем мы разузнаем все пикантные подробности, — возразила Кэт. — Знаешь, те самые, что ты пропустила? — спросила она, глядя на Софи.
— Но… — попыталась возразить Софи.
— Никаких «но», — сказали они хором. — Рассказывай!
Софи безнадежно на них посмотрела:
— Вы же знаете, как я ненавижу, когда вы обе давите на меня.
— Да, мы ужасны, — беспощадно отрезала Кэт. — Теперь расскажи мне об этой брачной связи. Лив, очевидно, в курсе всех подробностей, но я слегка отстала…
* * * * *
— Пожалуйста, умоляю, помоги мне.
Мольба сама собой сорвалась с губ Сильвана, стоило ему рухнуть на колени возле статуи Матери и в просьбе протянуть к ней руки. Именно в этом самом месте он поклялся не призывать невесту. Тогда он, гордый и сильный, стоял с высоко поднятой головой, посвящая свое целомудрие служению Матери. Сейчас он вернулся сюда сломленным мужчиной с бушующей внутри него, словно пламя, вышедшее из-под контроля, страстью, его кровь почти кипела в венах.
И возвращение на борт материнской станции ничуть не улучшило его состояние.
«Брайд оказался прав, я не могу, словно нажав переключатель, просто их отключить. Не смогу так легко избавиться от своих чувств к Софии. Но если Мать одарила меня этой потребностью в Софии не только для того, чтобы защитить её, то почему она это сделала? Почему я должен терпеть эту бесконечную агонию?»
— Да, воин. Ты пришел за советом?
Сильван внутренне застонал, увидев говорившую. Ею оказалась та же самая жрица, что проводила церемонию соединения Брайда и Оливии.
«Именно от неё я «спас» Софию». Ничего не оставалось, кроме как смиренно склониться перед ней и просить, чтобы она смилостивилась.
— Да, — сказал он, склонив голову и не сводя взгляда с зелено-фиолетовой травы. — Я пришел за советом к Матери всего живого, она защищает и взращивает всех нас.
— Хорошо, что ты пришел. Тебя снедает беспокойство. Расскажи мне о своей боли.
— Я поклялся Матери никогда не призывать невесту, но сейчас во мне вскипела кровь, я жажду ту, которой никогда не смогу обладать, — со стыдом признался Сильван.
— Почему ты не сможешь обладать ею? — спросила жрица. — Она принадлежит другому?
— Нет. — Сильван покачал головой. — Но… она не хочет меня. Она боится меня, и я вроде как вместо того чтобы облегчить её страдания, лишь их усугубил.
— Тогда твоя агония — твоя собственная ошибка, — строго сказала жрица. Затем её голос смягчился. — Подойди, дай посмотреть, что я смогу сделать, чтобы её уменьшить.
— Я хотел бы попросить… попросить очищения, — хрипло пробормотал Сильван, буквально выдавливая из себя эту просьбу.
Однажды он уже перетерпел подобный ритуал, когда едва не сошел с ума от отказа Фины. Это оказался самый болезненный опыт в его жизни, и он поклялся, что не повторит подобного. И вот он здесь, снова просит об этом… просит провести ему эквивалент психической операции без анестезии. Но разве у него есть выбор?
— Сначала я загляну в тебя, — сказала жрица и, шагнув вперед, посмотрела ему в глаза. — Чтобы убедиться, необходимо и возможно ли это.
— Я… — начал Сильван, но жрица уже проникла в его сознание, небрежно просматривая события, прошедшие за последние двадцать четыре часа на Земле, а их оказалось не так много.
Стиснув зубы, Сильван заставил себя просто пережить это. Поцелуй на удачу, крушение шаттла в горах, изнурительный поход до коттеджа и всё, что произошло там между ним и Софией. Затем схватка с урликами, то, как он наказал её насильника, что причинило Софии столько боли и ужаса.
— Понимаю, — наконец произнесла жрица и, к большому облегчению Сильвана, его отпустила. — Я вижу твою агонию, но ты сам виноват, воин. Это результат твоих деяний.
— Я… — начал Сильван, но она утихомирила его взмахом руки.
— Ты поклялся не призывать невесту не из искреннего желания служить Богине, а лишь из-за гордости, — заявила жрица. — Тебя ослепила собственная гордыня, ты не видел предзнаменований, отрицал то, что тебя тянет к этой девушке — этой Софии. А когда всё же признал это, обвинил во всем Мать всего живого, сказав, что она дала тебе эти чувства лишь затем, чтобы защитить твою землянку.
— Но я так и думал, — запротестовал Сильван. — По какой ещё причине она заставила меня нарушить клятву?
— Клятва дана из гордости и страха — да, страха. Ибо страх отвратительная сестра гордости, они поселились в твоей душе, нашептывая подлую ложь, внушая никому и никогда не отдавать свое сердце, и тогда его невозможно будет разбить. — Она, нахмурившись, возвышалась над Сильваном. — Именно эту тьму я видела в твоем сердце, страх и гордыня, они разрушали твое существование.
— Когда меня отвергли впервые, это было ужасно, — признался Сильван. — Настолько ужасно, что я не захотел пережить такое снова. Но сейчас… сейчас мне в тысячу раз
