– Эй! – запротестовал он. – Не трогайте…
– Заткнись! – повторил голос. – Ты вообще понимаешь, с кем имеешь дело?
Удар кулаком по рёбрам отбил у Магнуса охоту протестовать.
Главным у них был мальчик среднего роста, с мрачным лицом и выдающимся кадыком. Он был наголо обрит, только одна желтоватая прядь болталась на затылке. Магнус знал его. Все учащиеся Гульденбургского лицея его знали. Антон Спитл по прозвищу Плевок.
– Сигареты? Конфеты?
Магнус покачал головой, не сводя глаз с лезвия ножа, которое Плевок поднёс к самому его носу.
– Это ведь запрещено, – объяснил он.
Мальчишка издал странный смешок, чем ужасно развеселил всю банду.
– Тут хозяева мы. И нам решается, что тут запрещено, а что нет.
– Нам решать, – не удержался Магнус.
– Нам решать, – повторил Антон Спитл, нахмурив лоб. – Точно?
Магнус промолчал. Антон Спитл был грозой лицея, главарём банды. Его боялись в равной степени и ученики, и учителя, и никому бы не хотелось встретиться с ним наедине.
– Так что, сигарет, значит, нету? – снова спросил он приглушённым голосом, немного подумав над словом «решать».
Магнус снова помотал головой. Он уже задыхался под тяжестью тех, кто навалился ему на грудь.
Антон Спитл отправил в дощатый пол сгусток слюны – как бы подтверждая своё прозвище. Магнус заметил, что один глаз Антона беспрестанно моргает, в то время как другим главарь смотрит не мигая.
– Ты на нашей территории, Магнус, – сказал он. – В гостях у экстримов. Слыхал о нас?
В иерархии учеников обитатели интерната всегда стоят особняком, они представляют собой отдельный сплочённый коллектив, и остальные лицеисты опасаются иметь с ними дело. Интернатских жалеют и в то же время ими восхищаются. Они будто группа арестантов, вынужденных проводить дни рядом с обычными людьми, но с наступлением вечера наслаждаются благами мира, вход в который простому человеку заказан: ночной жизнью лицея.
Гульденбургский лицей не был исключением. Но в его устройстве был дополнительный уровень, ещё более закрытый: выше всех стояли те, кого сослали в Спальню наказаний. Но даже и на этой ступени не все были равны, потому что на верхушке иерархии находилась банда экстримов: самые непробиваемые из непробиваемых, ребята из Нижнего города, преимущественно сироты, которые устанавливали свои законы во всех сферах лицейской жизни.
– Нет, ты не знаешь, кто мы такие, – продолжал Антон, отчаянно моргая нервным глазом. – Да и нет ваще таких людей, кто знает.
При этих словах Магнус невольно поморщился.
– Чё? – смутился Плевок. – Не так говорят, что ли?
– Нет. Если… Ладно, неважно.
– А то смотри, мало не покажется, если будешь и дальше за своё! – разволновался Антон, поднося нож к самым ноздрям Магнуса. – Не умничать мне тут!
Вся шайка дружно загоготала, но тут же умолкла, услышав вдалеке невнятный шум.
– Ложная тревога, – наконец прошептал один из экстримов, оставленный снаружи наблюдать за центральным проходом.
– Тебе повезло, – со вздохом проговорил Плевок, обращаясь к Магнусу. – Ещё б чуть-чуть, и я бы тебе веселья ради перерезал сонную антерию.
– Артерию.
– Чё?
– Не антерию, а артерию, – опять не удержался и разъяснил Магнус.
– Чё, серьёзно?
Антон нахмурил брови и на несколько секунд погрузился в размышления, а потом, очнувшись, тряхнул головой.
– Ты меня сбиваешь всей этой ерундой… Я уж побольше твоего знаю, что я же сам и говорю.
– Я сейчас задохнусь, Антон. Скажи им, чтобы слезли.
Плевок скорчил презрительную физиономию:
– Миллион, ты не у себя дома. Ты, конечно, круто выступил с этой своей американской горкой, вообще очень-очень круто… Но всё равно крутые тут – это мы, экстримы. И здесь не место для ребят из Верхнего. Эй, вы, так или не так?
В знак согласия все опять дружно загоготали.
– Тебе, кстати, сколько дали?
– Сколько дали чего?
Магнус прикидывал, какие у него шансы. Те двое, которые сидели у него на груди, давили уже не так сильно, оба были мелкие и хилые, и при желании он мог бы легко их сбросить. Но экстримов было слишком много, и к тому же у их главаря был нож, которым тот небрежно поигрывал перед лицом Магнуса.
– Могильщик – сколько он тебе дал часов отсидки?
– Восемьсот, – соврал Магнус, не зная зачем.
Лицо Антона Спитла расплылось в гордой улыбке.
– Так я и знал. В этом меня никто не переплюнет. И уж особенно ты, Миллион. Ни один пацан из Верхнего не переплюнет ни одного из экстримов.
Голос Плевка слегка дрожал. В Спальне было ужасно холодно, и экстримы в своих плохеньких пижамках держались на одном только адреналине, переминаясь с ноги на ногу на ледяном полу и толкая друг друга локтями. Они могли бы и задушить его просто для того, чтобы согреться, в ужасе подумал Магнус.
– Вбей себе в башку, – продолжал Плевок, и глаз его бешено дёргался. – Новенькие делают то, что я им скажу. Понятно?
– Понятно.
Вдруг из каморки надзирателей раздался сонный голос.
– Кто там разговаривает?
Плевок прыснул от хохота.
– Это придурок Брецель. Вечно бормочет во сне.
Остальные радостно захрюкали в ответ.
– Так ты понял, про что я тебе сказал, новенький? – Антон снова взялся за Магнуса, правда слегка понизив голос. – Найди нам конфет. И сигарет тоже. А то… – Не дождавшись ответа, он подал знак остальным: – Смываемся.
Пока Магнус с трудом распрямлял онемевшие ноги и руки, вся банда разом исчезла из его отсека и растворилась во тьме.
Остался только Антон. Он поводил ножом теперь уже рядом со своей собственной шеей и хмурил брови.
– Чё, правда нужно говорить артерия, а не антерия? – спросил он наконец.
– Правда.
Плевок на секунду задумался, как будто обрабатывал важные сведения.
– Ты ваще как, на второй год оставался?
– Нет.
– Чё, ни разу?
– Нет.
– Ну понятно тогда.
– Что понятно?
– Понятно, чего ты так правильно говоришь, – буркнул Антон вроде бы с завистью.
Вдруг он прижал палец к губам. Магнус даже задержал дыхание, но ровным счётом ничего не услышал: в огромной Спальне царила мёртвая тишина.
Однако опытное ухо Плевка уловило опасность.
– Джед, – прошептал он, жестами приказывая Магнусу молчать.
Что-то приближалось к ним по коридору. Едва различимое постукивание, похожее на топот лап грызуна по плохо обработанному деревянному полу. Хорёк господина Прибилитца.
Магнус вспомнил маленькую злобную морду и отвратительный злобный визг, когда у Джеда отняли карамельку. При мысли, что подлый зверь снуёт тут повсюду, может забраться куда угодно и таращиться оттуда маленькими злобными глазками, становилось не по себе.
А вдруг он остановился прямо перед отсеком Магнуса? По крайней мере, стука когтей больше не было слышно. Потянулись бесконечные секунды, и Магнус ждал, что в любое мгновение из-за болотной шторки появится треугольная морда мерзкой твари.
Но тут Плевок дал отбой тревоги.
– Опасайся Стукача, – предупредил он. – Он всё передаёт Прибилитцу.
Это был такой подарок Магнусу? Или просто лишний повод продемонстрировать, что здесь, в Спальне, нет ничего, о чём не знал бы Антон?
Магнус не успел задать себе эти вопросы. Главарь экстримов молча подтянулся на перегородке, перемахнул на ту сторону и растворился в темноте.
7. Первая смерть
Антона Спитла
У тех, кого ссылали в Спальню наказаний,
