Мальчики наконец добрались до лестницы, ведущей в их Спальню.
– Можно я тебя спрошу? – решился Магнус, осмелев после общего приступа хохота. – Почему ты помешал Большому Вацлаву…
Антон презрительно сплюнул, и его правое веко снова дёрнулось.
– Только не подумай, что мне есть до тебя дело, Миллион. Вацлав – придурок, вот и всё.
И он исчез на лестнице.
12. Послание на стекле
На следующее утро, прямо во время урока физкультуры, Магнуса вызвали к директору.
Тот встретил его несколькими ледяными словами:
– Входите, Миллион, и закройте дверь.
Магнусу стало не по себе. Неужели кто-то всё-таки пронюхал про их прогулку с Антоном?
– Вызывали, господин директор?
– Избавьте меня от дурацких вопросов, Миллион, и слушайте. Все прекрасно помнят совершённое вами преступление. Но из уважения к вашему отцу и чтобы не лишать его возможности провести праздники с любимым сыном, я решил сделать самое что ни на есть уникальное исключение и на время школьных каникул освободить вас от несения наказания.
– Это значит, что я… – ошарашенно пробормотал Магнус, из-за сложных формулировок почувствовав себя ещё более бестолковым, чем обычно.
– Что вы отправитесь на каникулы домой, точно так же, как и все ваши товарищи, – раздражённо объяснил Могильщик и немедленно добавил, вперив в Магнуса угрожающий взгляд: – Естественно, я рассчитываю, что вы расскажете отцу об исключительной снисходительности, которую я проявил к вам. Я ясно выразился, Миллион? Лицей несёт огромные издержки, и я надеюсь, ваш отец проявит свойственную ему щедрость во время следующего пожертвования. – После этого директор указал пальцем на дверь: – А теперь вон отсюда. Прочь с глаз моих, назойливая муха!
Магнус не заставил повторять дважды.
Едва закрыв дверь, он сжал кулаки, едва удержавшись, чтобы не заорать от радости.
Он вернётся домой! Провести целую неделю вдали от Спальни наказаний, экстримов, господина Прибилитца и Большого Вацлава! Это первая хорошая вещь, которая произошла с ним с тех пор, как месяц назад начались его тысяча триста сорок часов наказания.
Но мысль об экстримах внезапно омрачила Магнусу радость. За неимением влиятельных родителей – точнее, за неимением каких-нибудь родителей вообще – у этих ребят не будет рождественских каникул. И у интернатских, попавших в изолятор, – тоже. Малыш Швоб, Вагнер и другие останутся на карантине, и никто не заступится за них, даже просто не пожалеет.
Жизнь несправедлива. Если ты носишь фамилию Миллион и твой отец – самый богатый человек в стране, значит, у тебя есть преимущества перед другими. И хотя эти преимущества сейчас оказались как нельзя более кстати, у Магнуса было тяжело на душе. Он даже никак не мог порадоваться собственному невероятному везению.
Вместо того чтобы вернуться в спортзал, он вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов.
Он не уедет, пока не узнает, как дела у малыша Швоба. Сейчас или никогда: у него есть несколько минут, пока учитель не обеспокоился его долгим отсутствием. К тому же вызов к директору – достойное оправдание для шатания по коридорам во время уроков.
Бросив взгляд в сторону медпункта, Магнус увидел двух надзирателей, которые охраняли дверь изолятора. С этой стороны не пройти.
Существовал ещё один способ пробраться в медпункт – через приёмную. Правда, там был риск попасться на глаза господину Прибилитцу и его шпионам. Но ничего не поделаешь. Магнус решил попытать счастья и пошёл этой дорогой, стараясь как можно тише ступать по мраморным плитам. К счастью, узкая застеклённая дверь, ведущая во двор, оказалась не заперта. Магнус толкнул её и вышел на морозный воздух.
Он двинулся вдоль школьного фасада, который упирался в заднюю стену медпункта. Под ногами скрипел мёрзлый снег, но надзиратели ничего не услышали. Они притопывали ногами, чтобы согреться, и едва различимый гул голосов смешивался в стылом воздухе с дымом их сигарет.
Позади медпункта красовалась небольшая деревянная пристройка. Несколько дней назад её здесь точно не было. Доски выглядели совсем новыми и сколоченными на скорую руку. Заглянув под навес, Магнус чуть не присвистнул от изумления: десяток ржавых баллонов высотой с человеческий рост. Те самые, что у него на глазах разгружали из фургона канцлера.
Зачем они здесь? От каждого баллона к стене медпункта тянулся резиновый шланг.
Становилось всё любопытнее. Выходит, содержимое этих баллонов, информация о котором была тщательно соскоблена с этикеток, предназначалось для заболевших? Но почему баллоны привезли тайно, а главное – за несколько дней ДО ТОГО, как было объявлено об эпидемии?
У Магнуса голова шла кругом от этих вопросов.
На боковой стене травмпункта обнаружилось небольшое зарешеченное окно. Подтянувшись на руках, Магнус навалился грудью на карниз и потихоньку заглянул внутрь, но стекло так сильно запотело, что ничего нельзя было разглядеть.
Как быть? Время поджимало: Магнус ушёл с физкультуры почти полчаса назад, и господин Винстрём наверняка скоро начнёт задаваться вопросом, куда он подевался.
Он собирался уже бежать обратно, как вдруг за окном что-то зашевелилось. К стеклу с той стороны прижалось лицо, нос и рот нелепо сплющились, будто это было лицо утопленника подо льдом.
Малыш Швоб. Магнус сразу его узнал и замахал руками, чтобы привлечь внимание.
Бледное личико мальчика вдруг прояснилось. Он начал протирать стекло рукавом пижамы и едва заметно прижал указательный палец к губам, будто ему было опасно находиться у окна.
– Ты как? – спросил Магнус одними губами.
Швоб не ответил, только продолжал смотреть своими огромными глазами.
– Брр! – изобразил Магнус и обхватил себя за плечи. – Замёрз как собака!
Потом он собрал пальцы в щепотку и показал, будто ложкой кладёт в рот еду. Он указал пальцем на малыша Швоба: «Кормят тебя хотя бы хорошо?»
Эта пантомима тоже осталась без ответа. На секунду в глазах Швоба мелькнул весёлый огонёк, но тут же снова угас. Малыш смотрел на Магнуса безо всякого выражения, словно за стеклом начиналось какое-то другое измерение.
Сбитый с толку, Магнус попробовал другой вопрос: «У тебя точно всё в порядке?» Он произносил каждое слово как можно отчётливее, чтобы Швоб мог прочитать по губам. «Чем те-бе по-мочь?»
И снова – никакой реакции.
Вдруг малыш начал что-то писать на запотевшей части стекла. Высунув кончик языка от усердия, он вывел вывернутую наизнанку цифру 5, за ней – 0 и ещё одну пятёрку.
505? Магнус развёл руками, показывая, что не понимает.
– Что э-то зна-чит?
Но тут малыша Швоба что-то спугнуло. Он успел лишь провести рукавом по стеклу, чтобы стереть таинственное послание. Его оттащили от окна – и чья-то рука задёрнула штору.
Магнус чертыхнулся. Не хватало ещё, чтобы по его вине малыша Швоба теперь наказали. Что же он хотел сказать этим странным посланием? 505 – это ведь какая-то бессмыслица, на каком языке ни читай. Для телефонного номера слишком мало цифр, для зашифрованного сообщения – слишком простая комбинация. Что же тогда?
Однако Магнусу пора было позаботиться о собственной безопасности. Если его застукают висящим на окне изолятора, никаких каникул ему не видать. Он пожал плечами, отгоняя сомнения и раздумья,
