Дверь была оснащена вентиляционным окошком из матового стекла. Узенькое окно располагалось так высоко, что никому и в голову не пришло бы пытаться выбраться через него. В то самое мгновение, когда Магнус провалился в мир потерянных детей, Мимси перешла к решительным действиям: вскочила на плечи Большого Вацлава, открыла форточку и с быстротой ртути нырнула головой в окошко.
Мастерски перекувырнувшись в воздухе, она бесшумно приземлилась в коридоре.
В лаборатории повисла восхищённая тишина: эксперимент удался. После первого вдоха газа «Изумруд» по телу Магнуса будто пробежал электрический заряд. Его кожа, ставшая вдруг полупрозрачной, замерцала зелёным светом. И через секунду он исчез.
Исчез в один миг, словно по щелчку пальцев.
Первым опомнился от изумления Могильщик.
– Мои поздравления, госпожа Оппенгейм, – сказал он. – Опыт проведён мастерски!
– Девчонка, – вдруг спохватилась госпожа Оппенгейм, и в её холодном взгляде мелькнула паника. – Она сбежала.
– Поймать! – рявкнул директор, повернувшись к ассистентам.
Он не учёл Большого Вацлава, который постепенно начинал прозревать.
Первый надзиратель (Кнёдль?), метнувшийся к двери, быстро об этом пожалел: Вацлав боднул его головой так, что несчастный покатился по полу. Второму (Брецелю?) повезло не больше: Вацлав схватил табурет и треснул бедолагу по голове, расколотив в мелкие осколки шлем от скафандра.
– Остановите его! – закричала Алисия Оппенгейм. – Я приказываю!
Через секунду комната содрогнулась от выстрела: директор извлёк из кармана оружие и пальнул в воздух.
– Сдавайтесь, Вацлав! – пригрозил он, красный от гнева и страха. – Иначе…
Плохой ученик остаётся плохим учеником – даже в самые тяжёлые моменты. Большой Вацлав задумался на долю секунды – и совершил преступление, которого хватило бы на все страницы чёрного директорского блокнота.
– Я не могу позволить, чтобы они меня схватили, – сказал он, отступая. – Вы должны понять, господин директор…
– Отдайте это мне, идиот! – выкрикнула дочь профессора Оппенгейма, выхватывая оружие у директора.
И, не целясь, от бедра дважды выстрелила в Большого Вацлава.
Но кого остановишь стрельбой из сигнального пистолета, заряженного старомодными пистонами и годящегося только для того, чтобы давать старт триместровым контрольным?
Вацлав растерянно переводил взгляд со своей целой и невредимой груди на дымящееся дуло пистолета и обратно.
– Вы видели, господин директор? – возмущённо произнёс он. – Видели, на что они способны?
И, выбив дверь одним ударом плеча, вслед за Мимси нырнул в ночную мглу.
Для его превосходительства Малроя Макколли – то есть, простите, для Свена Мартенсона – ночь тоже выдалась долгая.
Присутствие профессора Оппенгейма и его дочери на приёме, который устраивал великий герцог, привело его в такое восторженное состояние, что он совсем забыл об осторожности.
Как только Магнус уехал, Свен отправился в закрытые покои, где проходил праздник. Конечно, глупо было надеяться попасть туда без пригласительного билета. С тех пор как умерла сестра, Свен Мартенсон превратился в изгоя.
И, конечно, никто бы его никуда не впустил, если бы не восхитительная дерзость Свена и его неподражаемое умение носить смокинг.
Отыскав в очереди приглашённых даму почтенного возраста, он подошёл к ней и по-военному пристукнул каблуком:
– Малрой Макколли, посол Нового Уэльса. Счастлив снова видеть вас, моя дорогая. Вы позволите?
С этими словами он взял зардевшуюся даму под руку и, растолкав очередь, пробрался к двери, где собственноручно предъявил пригласительный билет своей спутницы двум внушительного размера швейцарам, которым было поручено строго следить, чтобы на праздник не проникли посторонние.
Внутри бокал шампанского и тарелочка миниатюрных пирожных позволили ему избавиться от новой знакомой, которая, конечно, немного беспокоилась, что съела лишнего, но зато была в восторге, что и теперь, в своём возрасте, становится объектом внимания со стороны мужчин.
– Нет, это я была чрезвычайно рада нашей встрече, ваше… э… превосходительство!
Однако подобраться к профессору Оппенгейму оказалось непросто. Даже при своём высоком росте Свен лишь изредка замечал всклокоченную шевелюру учёного в толпе осаждавших его гостей.
Канцлер Краганмор тоже, конечно, был здесь. В какую-то секунду его орлиный взгляд встретился с глазами Свена Мартенсона и задумчиво остановился. В этом взгляде мелькнула смутная догадка, будто канцлер узнал своего старого врага, которого считал давно обезвреженным, но окончательно ещё не сообразил, кто это такой.
Свен развернулся и затерялся в толпе. Ему совсем не улыбалось быть обнаруженным, к тому же он увидел, как канцлер наклонился к Алисии Оппенгейм и что-то шепнул ей: та тряхнула головой и тоже обвела взглядом толпу гостей. Было очевидно, что они с канцлером заодно, и это до глубины души ранило Свена Мартенсона.
Оставаться здесь было небезопасно, поэтому он незамедлительно исчез.
От Магнуса новостей не было. Ну ничего, просто времени прошло ещё слишком мало. Что же до Мимси, то она, наверное, где-нибудь дуется. Её рассердило замечание Свена по поводу платья, но что поделаешь? Это было дельное замечание: если хочешь остаться незамеченной, нельзя являться на праздник в платье канареечного цвета.
Свен притаился у стен дворца, куда перевезли для торжественного ужина великого герцога и его гостей. Стояла морозная ночь. Свен ждал, пританцовывая от холода и куря одну сигарету за другой.
Что делать? То, что профессор и канцлер находятся во дворце, обнадёживало. Пока они здесь, никакой опасности нет и Магнус может спокойно заниматься поисками в лицее.
О том, чтобы пробраться внутрь и проследить за обоими, нечего было и думать: перед дворцом разгуливал целый взвод стражников в парадной форме. Канцлер удвоил количество часовых, и попытка пройти незамеченным была бы полным безумием: с таким же успехом можно просто подойти, представиться и попросить, чтобы его бросили за решётку.
За многовековую историю дворца никому ещё не удавалось проникнуть сюда без приглашения. Никому и в голову не приходило попытаться, таким неприступным считалось это здание.
Вот Мимси – та смогла бы, не удержался Свен от задорной мысли. Маленькая воровка отыскала бы здесь какой-нибудь мышиный лаз и проникла в эту суровую крепость, если бы ей вдруг вздумалось попробовать.
С Мимси всегда была одна сложность: из любопытства или пустого бахвальства она могла решиться на что угодно…
Незадолго до полуночи автомобиль профессора Оппенгейма наконец покинул резиденцию великого герцога.
Машина остановилась перед парадными воротами, чтобы охрана провела необходимую проверку.
Заднее стекло медленно опустилось: Алисия Оппенгейм, укутанная в соболиную шубу, на мгновение мелькнула в окне, и Свен увидел, как она прикуривает длинную сигарету в мундштуке.
Её профиль показался лишь на пару секунд, но у Свена перехватило дыхание и внутри всё перевернулось. Отчего? Оттого, что теперь Алисия как-то связана с канцлером? Или от опустошающей уверенности, что эта женщина никогда не будет принадлежать ему?
Стекло снова поднялось, и машина медленно растворилась в ночи.
Профессора Оппенгейма в ней не было.
Той же ночью, в начале четвёртого, мощные удары сотрясли дверь Филантропического общества Гульденбурга и заставили Свена Мартенсона подскочить в кресле, где он вздремнул,
